В Губернаторской резиденций

Орел. Площадь возле церкви Михаила Архангела

Орловский губернатор в июне 1852 года получил секретную депешу из Петербурга: "Государь Император высочайше повелеть изволил: жительствующего в Санкт-Петербурге орловского помещика Ивана Тургенева за ослушание выслать на родину, под присмотр".

Сработал громоздкий, тяжеловесный механизм губернаторской канцелярии. "Зависящие распоряжения" пошли во Мценский уезд. Оттуда вскоре полицейские чины уведомили, что за Тургеневым в Спасском-Лутовинове "присмотр учрежден". Присматривали за писателем дотошно, назойливо, оскорбительно. Следили за каждым шагом дома, в гостях у соседей, на охоте. Приставленный к Ивану Сергеевичу мценский соглядатай доносил: "И ехали они на охоту. Останавливались в поле и долго с крестьянами изволили говорить о воле. А когда я к ним подошедши, шапку снял и поклонился, то Иван Сергеевич такой вид приняли, будто чорта увидели".

Чтобы хоть "на минутку" избавиться от "собачьего", унижающего его надзора, Тургенев решил просить губернатора о разрешении побывать по делам в соседних губерниях. Ради этого Иван Сергеевич в последних числах октября 1852 года приехал в Орел. Здесь написал прошение тогдашнему хозяину Орловской земли - генералу Н. И. Крузенштерну. Сам принес просьбу в губернаторский дом. Поднялся по ступенькам этого здания, что дожило до наших дней. Неизвестно, принял ли писателя начальник губернии лично, или бумага попала на стол его превосходительства по инстанции. Если встреча Тургенева с Крузенштерном и состоялась, то была она, вероятно, холодной, строго-официальной,- вроде той, что описана в "Отцах и детях". Принимая посетителей, губернатор не предлагает им сесть, да и сам не садится. Фамилии их нетвердо держит в памяти даже во время Еизита...

Бывший дом орловского губернатора

Поездка в родной город не порадовала Ивана Сергеевича. "Я ездил на два дня в Орел,- писал он Полине Виардо. - Попробовал немного провинциальной жизни губернского города: это довольно грустно".

Тургеневские впечатления от встреч в доме губернатора с орловскими чиновниками оживут потом в фигурах губернского ябедника Гедеоновского, преуспевающего шаркуна Вольдемара Паншина и до приторности сентиментального "сладкоглазого старика", что председательствовал в казенной палате.

В мрачноватой резиденции губернатора, населенной чиновничьим племенем, которое нескончаемо скрипело перьями, шуршало бумагами, определяя судьбы людские, может быть, Тургеневу, по контрасту, вспомнилось, что как раз в этом самом доме в начале века увидела свет Анна Керн, воспетая Пушкиным. Мимолетное виденье, гений чистой красоты... Много лет спустя с А. П. Керн - уже старухой - встретится Иван Сергеевич и отметит: "В молодости, должно быть, она была очень хороша собой".

О просьбе Тургенева Крузенштерн сообщил в Петербург. Оттуда ответили: отказать. Сочтено было неудобным перед царем ходатайствовать за поднадзорного Тургенева "впредь до удостоверения в хорошем поведении и совершенной благонадежности его".

Часы Тургеневых, упоминаемые в повести 'Бригадир'