09.11.2016

Мой Тургенев - истории взаимоотношений с творчеством великого русского писателя

Учёные и литераторы, переводчики делятся историями своих взаимоотношений с творчеством великого русского писателя Ивана Сергеевича Тургенева накануне его дня рождения.

Елизавета Бонч-Осмоловская, член-корр РАН, биолог:

В детстве я читала все романы Тургенева подряд, иногда перечитывала. Почему-то особенно любила «Дым». С тех пор не читала вообще, а год назад взяла с полки первый попавшийся том и прочла «Вешние воды». Воспринималось как совершенно незнакомое чтение, очень свежо и непредсказуемо.

Борис Жуков, научный журналист, финалист премии «Просветитель»:

В детстве и в студенческие времена я читал – прежде всего «Записки охотника» (и они так и остались самыми любимыми из Тургенева), «Вешние воды», стихотворения в прозе. Ну и, конечно, программных «Отцов и детей» (за сочинение по которым получил первую и последнюю в жизни тройку по литературе – поскольку на момент его написания романа НЕ ЧИТАЛ, прочел уже после).

Боюсь, что к числу самых любимых моих авторов Иван Сергеевич не принадлежал никогда: в школьные (да и в студенческие) годы я ценил в литературе – по крайней мере, повествовательной – совсем другие качества, и сложившееся тогда прохладное отношение к Тургеневу привело к тому, что потом мысль прочитать какие-то его большие вещи уже просто не приходила в голову. Конечно, язык и стиль я оценил уже тогда, но парадоксальным образом это тоже препятствовало возвращению к Тургеневу – не было раздражения, мотива «да что они все в нем находят?!».

Совсем недавно, года полтора-два назад неожиданно заспорил в сети со своей знакомой (профессиональным филологом) о соотношении литературы и реальности. Спор довольно неожиданно вырулил на тургеневского Базарова – схватил ли Тургенев нарождающийся тип или же этот тип возник в России под влиянием тургеневского романа? Пришлось лезть в текст, уточнять хронологию написания романа... и неожиданно обнаружилось, что стиль – стилем, пейзажи – пейзажами, но кроме них в романе та-а-акие бездны смысла! Теперь хочу перечитать его не фрагментами, а насквозь, а там и до других вещей добраться. Так вот все эти полтора или два года и хочу :).

Дмитрий Баюк, с.н.с. Сектора истории физики и механики ИИЕТ РАН, член жюри премии премии «Просветитель» 2016 года:

Как раз именно в школе я Тургенева почти не читал. Нам задавали какие-то его совсем бессмысленные стихи в прозе учить наизусть, что-то очень унылое из «Записок охотника» и очень странное и беспомощное сочинение «Отцы и дети». Что-то хорошее и написанное им с подлинным чувством я читал значительно позже — может быть, в самом конце учебы в университете, а скорее всего даже еще позже.

Больше всего мне запомнились «Ася» и «Первая любовь». Пожалуй, самое интересное у него — письма. Но все равно и никогда при чтении Тургенева у меня не проходило чувство неловкости из-за его очевидного графоманства и неумения выразить свою мысль ясно и лаконично. Об изяществе даже и говорить не приходится.

Его художественную прозу, при том что она обладает некоторой ценностью, я давно не перечитывал и вряд ли еще когда-нибудь буду. По-моему, его место в русской литературе было сильно преувеличено, и даже среди его современников есть определенное количество гораздо более интересных и талантливых писателей.

Виктор Васильев, академик РАН, математик:

Тургенева я читал в старшие школьные годы, но не потому что было интересно, а потому что в семье считалось, что не прочитать т.н. классику – позор. Прочитал «Дворянское гнездо», «Рудин» и, кажется, еще какой-то роман, который теперь не помню. Не могу сказать, что что-то из этого было близко, и перечитывать не захотелось. Что потом перечитывал «Записки охотника». Сейчас уже лет 15 ничего не читал.

Игорь Сергеевич Дмитриев, историк науки, автор научно-популярных книг:

В юности читал и только для себя, поскольку со школой у меня были особые отношения. Особо близкого в нем для себя не нашел ничего, а из иных чувств – стойкое отвращение к Базарову, весьма мастеровито им описанного. Сам Тургенев - и по тому, что о нем знал из биографий, и по тону его произведений – был мне не очень близок, мне не нравились его тон и его поза мэтра, а со временем – умудренного жизнью патриарха, его несколько надменное барство. Но это очень субъективное восприятие. Очень понимаю, чем он раздражал Достоевского.

Сейчас пытался перечитывать. Сначала все замечательно, но через n-ое число страниц становится скучновато. Ведь как писатель (т. е. в чисто писательском аспекте) он, как мне кажется, слабоват. Видно, КАК ЭТО сделано. Не чувствую того, что, скажем, у Пушкина – где «видна только сила, но скрыты усилья». Хотя слова текут гладко и русский язык хороший.

Ольга Варшавер, переводчик, лауреат переводческой премии «Мастер»:

Да, весь Тургенев перечитан в юности, не только школьная программа. И по сей день стоит, зелененький, на полке. Я могу только сказать, что для будущих переводчиков, которые непременно должны накапливать, аккумулировать в душе и памяти хорошие русские тексты, Тургенев is a must! Потому что там хороша не только лексика, но и синтаксис. Тургенев (в отличие от графа Т.) – как и весь русский язык – исповедовали сложное сочинение и бессоюзную связь. Да, возможно, его причастные обороты подустарели, но эта проза – золото высокой пробы.

Юля Каденко, советник декана экономического факультета МГУ:

«Отцы и дети» читала для себя. Потому как нравился Павел Кирсанов.

Илья Смирнов, директор ИВКА РГГУ, синолог:

Впервые Тургенева прочла мне вслух мама, это был рассказ «Муму». Мама вернулась домой после ночного дежурства, всю ночь оперировала и очень хотела спать; но я был непреклонен: "читай!!". Ей, усталой, полусонной чтение давалось с трудом, оттого голос её звучал таинственно, необыкновенно внушительно. Услышанное меня потрясло; только детское сердце способно пережить такую беспримесную чистую жалость; никогда больше я не чувствовал ничего похожего.

Школьного Тургенева я совсем не помню. И в юности, и потом с наслаждением перечитывал «Записки охотника»; там есть завораживающие страницы, умиротворяющие, даже убаюкивающие и вдруг открывающие тебе какую-то пронзительную правду о жизни, о тебе самом. А вот романы перечитывать не получается – скучно. Кроме одного – «Отцы и дети». Для меня это одна из лучших русских книг о любви.

Леонид Клейн, старший преподаватель РАНХиГС, радио ведущий «Серебряного дождя»:

Для себя я Тургенева никогда не читал.

Базаров из «Отцов и детей» нравился в 9 классе школы – все эти споры про нигилизм – реально захватывало.

Больше никогда не перечитывал.

Виктор Сонькин, переводчик и популяризатор, лауреат премии «Просветитель»:

В детстве и юности я Тургенева читал довольно много: не только «Отцов и детей», но и другие романы — «Накануне», «Рудин», «Дворянское гнездо» (вот «Дым» и «Новь» не осилил). «Записки охотника» читал кусками, но они казались (и кажутся) мне очень перегруженными деталями, хотя там есть удивительные наблюдения. Ну и повести, конечно, читал, и, пожалуй, они и произвели на меня самое сильное впечатление — «Первая любовь», «Вешние воды», «Ася». Интересовали всякие его изыскания в области потустороннего; и хотя стихи он писал посредственные, многое мне тоже было интересно — не только стихотворения в прозе, но и, например, «Тьма», перевод из Байрона. Сейчас не читаю — во всяком случае, давно не читал — но вообще-то надо, я уверен, что те же «Отцы и дети» прочитаются совсем по-другому.

Сергей Добрынин, научный журналист радиостанции «Свобода»:

В школе читал всё, что вышло из-под пера Ивана Сергеевича Тургенева, в пределах программы – впрочем, с особым удовольствием. Много позже перечитывал «Отцы и дети», как бывает со всякой русской литературой школьного списка, в сознательном возрасте открываешь произведение заново, фактически – впервые.

Давно ничего не перечитывал из Тургенева, но в ближайших планах книга Андрея Зорина «Появление героя» – она выстроена вокруг дневников другого Тургенева – Андрея Ивановича – и рассказывает о зарождении особенного, противоречивого героя корпуса русской литературы XIX века, которого можно условно обозначить интеллигентом.

Любовь Сумм, переводчик:

Читала Тургенева лет с 13, по странной манере в 13-15 лет читать собраниями сочинений. Как ни странно самое любимое – «Отцы и дети», напряжение спора было интересно, вообще возможность сюжета «не про любовь», а вместе с тем «Дворянское гнездо» именно потому что про любовь. Конечно, и в «Отцах и детях» есть любовь, и самая разная – не только «любофф», но и любовь отца к сыну, дружеская влюбленность, любовь к знаниям даже, но удивительно, когда роман строится не вокруг «парень находит девушку, парень теряет девушку». и сами они взрослые такие, не одинаковые.

Я совершенно не воспринимала (пролистывала) у Тургенева описания природы – а бабушка говорила, что это был для нее источник русского языка. На всю жизнь запомнила рассказ «Чертопханов и Недопюскин» из «Записок охотника». Если б нужно было взять от всего Тургенева одну вещь, то эту.

Татьяна Кокусева:

С Тургеневым я познакомилась благодаря школе и утопленной невинно Муму. Он мне тогда сразу не понравился. Весь наш класс придумывал сто способов не топить собачонку, никак не могли понять – за что? Дальше мои отношения с Иваном Сергеевичем не улучшились ни на миллиметр. Я читала только программные произведения, но так как я закончила филфак, то произведений этих оказалось довольно много. Каждое было для меня скучнейшим.

Я видела настоящих живых людей, которые любят Тургенева, поэтому верю, что он великий писатель. Для меня Иван Сергеевич, к сожалению, так и остался синонимом к слову «скука». Последнее произведение я читала лет 15 назад. Наверное, пора перечитать – вдруг случится чудо, и я проникнусь внезапно. Бывает же всякое.

Михаил Чевега, поэт:

В юности как раз по школьной программе – «Отцы и дети», «Бежин луг», постарше - уже для себя: «Дворянское гнездо», «Записки охотника», «Рудин». «Дворянское гнездо» и «Записки охотника» очень люблю. Перечитываю раз в пятилетку. Вот этим летом перечитывал как раз. При этом сюжет «Дворянского гнезда» очень быстро стирается из памяти, и я каждый раз читаю её как в первый.

Евгения Холина ("Полит.ру"):

Для себя я Тургенева пробовала читать несколько раз, но, что называется, «не пошло». Причем даже не вспомню теперь, что пыталась читать – в памяти ничего не отложилось. А вот обязательные «Отцы и дети» не просто запомнились, но и произвели сильное впечатление. До сих пор люблю процитировать при случае: «Об одном прошу тебя, друг Аркадий: не говори красиво». И даже незначительные ранки всегда сразу бегу прижигать йодом – за отсутствием адского камня.

«Записки охотника» в детстве показались скучны, а судьба несчастных Герасима и Муму вызвала не слезы, а революционное возмущение – «да как он мог?! я бы эту барыню на его месте...!».

Кстати, совсем недавно с изумлением открыла для себя, что Муму, оказывается, была спаниелем: «превратилась в очень ладную собачку испанской породы, с длинными ушами, пушистым хвостом в виде трубы и большими выразительными глазами». И как-то эта история заиграла новыми красками – когда представляешь себе не абстрактную собачку, а конкретно маленького спаниеля. До сих пор не могу смириться с тем, что он её утопил.

Наталия Демина, научный журналист:

Кажется, я стала читать Тургенева запоем под влиянием Надежды Крупской. Это может показаться теперь очень странным, но в книге Зои Вокресенской «Надежда» о детстве и юности Нади и её влюбленности во Владимира Ульянова было несколько страниц, как Крупская «болела» текстами Тургенева и как была опечалена его смертью и похоронами. Я прочитала все те томики Ивана Сергеевича, что у нас были дома, но с тех пор к ним не возвращалась.

Точно так же, но уже позднее прочитала том за томом всего Достоевского, это чтение показалось более сложным и требующим больших психологических сил, но и к нему тоже потом не возвращалась. :)

Тургенев не кажется мне скучным, но это такая часть юности с её фантазиями и идеалами, к которой уже, кажется, не вернешься.

Павел Гращенков, лингвист:

От школьного изучения Тургенева воспоминания очень смутные – пытался, кажется, решить, кто для меня понятнее и ближе, Базаров или Кирсанов-старший, и так не понял – «оба хуже» выходило.

Зато уже во взрослом возрасте читал (и перечитывал) «Дворянское гнездо», «Дневник лишнего человека», «Рудина». Впечатление от последнего прочтения «Дворянского гнезда» – удивление от осознания того, что написано, как будто про меня. При том, что ничего дворянского во мне никогда не было и при всем осознании того, насколько в разных мирах живем мы сейчас и люди полтора века назад. Это, кажется, главное в классической литературе – она действительно не стареет.

Татьяна, фрилансер:

Естественно в детстве я читала Тургенева исключительно в связи с необходимым набором тем для вступительного сочинения. «Отцы и дети» был прочитан до дыр, и только он и был тогда прочитан. Ну, еще чуть ранее «Муму», конечно. Если не смерть, то монастырь. Если не несчастная любовь, то бесконечная экзистенциальная тоска по ней. Салоны, литературные кружки, высокое общество – все это виньетка НИЧЕГО, как правило, заканчивающегося ничем. Так и сочинение мое «Проблема отцов и детей в романе И. С. Тургенева», написанное вполне удачно, в итоге ни к чему и не привело. Была искра интереса в связи с красавицей Купченко в «Дворянском гнезде», но и она угасла, не разгоревшись – любить чужую сибаритствующую печаль о себе и утраченном всём я долго не могу.

Дмитрий Ицкович, председатель редакционного совета «Полит.ру»:

Я много читал Тургенева в школе, ну, у нас школа была такая №67 (Ред. - ныне гимназия №1567), и учитель Лев Иосифович Соболев! Мы много читали. Тургенева я много читал. Особенно близко, пожалуй, было «Дворянское гнездо», но точно уже не помню.

Тургенева я сейчас не читаю, скорее иногда пою:

Утро туманное, утро седое,

Нивы печальные, снегом покрытые,

Нехотя вспомнишь и время былое,

Вспомнишь и лица, давно позабытые.

Вспомнишь обильные страстные речи,

Взгляды, так жадно, так робко ловимые,

Первые встречи, последние встречи,

Тихого голоса звуки любимые.

Вспомнишь разлуку с улыбкою странной,

Многое вспомнишь, давно позабытое,

Слушая ропот колес непрестанный,

Глядя задумчиво в небо широкое.

Гвейн Гамильтон, писатель и преподаватель английского языка:

I tried to read «Fathers and sons», the story line really appealed to me, but I found the language really strange. So I tried Dostoevsky instead, and angels запели у меня в душе. Later I never came back to Turgenev because I read that Dostoyevsky and Turgenev had a feud and so, my loyalties firmly given to Dostoevsky, and like that famous saying about Pasternak: «Я не читал, но осуждаю!» But years later, I was watching «Дети капитана Гранта», and the character of Jules Verne was describing his восхищение for Turgenev and his «Записки охотника», and I thought: I should probably read this guy, and probably my Russian is good enough now, or course Ш'll understand it now. So, I tried, but the language was still a mystery to me. Apparently, Turgenev is beyond my capacity.

Перевод: Я пытался читать "Отцов и детей", история мне реально нравилась, но язык показался мне очень странным. Вместо этого я попробовать читать Достоевского, и в моей душе запели ангелы. Позднее я никогда уже не возвращался к Тургеневу, так как прочитал, что между Тургеневым и Достоевским были нелады, и я был на стороне Достоевского, повторяя известную фразу, сказанную о Пастернаке: «Я не читал, но осуждаю!» Но годы спустя, я смотрел фильм «Дети капитана Гранта», и в нем Жюль Верн восхищается Тургеневым и его «Записками охотника», и я подумал: "Мне стоит почитать этого парня, возможно, что мой русский уже достаточно хорош или, по крайней мере, я уж точно теперь его тексты пойму. Я попытался, но его язык все еще был для меня загадкой. Очевидно, что Тургенев выше моих возможностей.

Марина Вишневецкая, сценарист, прозаик, авторпроекта «Словарь перемен»:

В восьмом классе, что уже не совсем детство, потому что всё страшно всерьез (и любовь, и дружба, и кем стать, и «если мы умрем, то зачем это все?») с большой душой читались тургеневские стихотворения в прозе – с их музыкальностью, мрачностью, философичностью. И что-то ритмизировано-подражательное немедленно писалось вслед.

Романы же Тургенева и в школе, и в студенческие годы все мои авторитеты – те, кто был старше, кто казался более продвинутым – полагали прозой «второго ряда». И в это почему-то верилось. И из этого же с неизбежностью следовало: неужели читать «внепрограммного» Тургенева, когда есть Чехов, Достоевский, Толстой и даже «Шум и ярость» в «Иностранке»? Но «Записками охотника» в студенческие годы я все-таки захлебнуться успела. И эта книга так и лежит в моей памяти на полочке самых сильных и ярких читательских впечатлений – столько света и воздуха, характеров и судеб, столько человеческой неволи и писательской свободы...

А несколько лет назад захотелось перечитать самое школьное. Надо сказать, что «Рудин», как и в детстве, шел с трудом, финал на баррикадах в пятьдесят пять, как и в пятнадцать, показался пришитым на живую нитку. А вот «Отцы и дети» – боже мой, думала я, где были мои глаза, я же читала этот роман в юности минимум трижды – просто сразил многослойностью и прозрачностью, точностью и сдержанностью каждого слова, искренностью, трагизмом, лиризмом, тончайшим психологизмом – в общем, всем тем, что юность оценить не в силах.

Надо ли говорить о том, что «Дворянское гнездо», «Новь» и «Накануне» в мой ридер уже закачены? :)

Петр, маркетолог в строительной компании:

Тургенева для себя я читал, но наверное, уже после школы. Но честно говоря, запомнилось мало, если запомнилось вообще. Скорее есть такая установка в голове, что Тургенев – это красиво, спокойно, про охоту и про природу... впечатление, что Виталий Бианки где-то у меня с Тургеневым смешался. Яркий пример – один из рассказов Сорокина для меня перефраз Тургенева. У Сорокина там тоже красиво и спокойно охота идет, правда на людей... да, вот такие ассоциации.

Сейчас не читаю, потому что думал, что знаю и чего его перечитывать. Но после этих вопросов и моих ответов, наверное, стоит перечитать.

22 августа 1883 года в Буживале под Парижем. Иван Сергеевич Тургенев скончался от микросаркомы (злокачественной опухоли костей позвоночника).

Наталия Демина, Наталья Харламова

Источники:

1. polit.ru