"Беседка Рудина"

В парке Спасского

Безрадостное выдалось лето 1855 года. Потрескалась от жары земля. Горели хлеба. Падал скот. Началась холера. Погребально вызванивали колокола спасской церкви. Протяжно голосили бабы над свежими могилами.

Из осажденного Севастополя приходили вести одна тревожнее другой. Чужеземцы радовались неудачам русских войск. "Иностранных газет хоть в руки не бери",- возмущался Тургенев в письме из Спасского.

Жил Иван Сергеевич в те летние месяцы совершенным затворником. "Теперь у меня все тихо и смирно, как в монастыре",- сообщал он в Петербург.

В деревенском одиночестве вызревал первый увидевший свет тургеневский роман. Сперва автор назвал его "Гениальная натура". Потом пришло другое, окончательное заглавие - "Рудин".

Писал его Тургенев увлеченно, подгоняя себя, торопясь высказать задуманное, точнее зафиксировать наблюдения над жизнью современников, их образы, дела, мысли, споры - все, чем жила эпоха. Волновали судьбы Родины, пути и перепутья ее сыновей, что, подобно Дмитрию Рудину, были умны, талантливы, честны, но оказались "лишними", обреченными на скитания и бесприютность.

"Повесть пишу деятельно (уже 66 страниц написано",- сообщал Тургенев Панаеву 27 июня. "120 страниц уже написано", - уведомлял Иван Сергеевич Некрасова 10 июля. "Рудин" вчерне был закончен всего за семь недель.

Когда в большом усадебном доме нестерпимо томила июльская жара, Иван Сергеевич по тропинке, что извивалась между густыми кустами сирени, торопился в любимую беседку.

'Беседка Рудина'

Было тут прохладно и тихо, как на дне заброшенного колодца. Высокие липы плотно окружали простой, прочно вкопанный в землю стол. За ним Тургенев, по его признанию, "трудился так, как ни разу еще в жизни не трудился".

"Беседкой Рудина" издавна прозвали это поистине священное место, где рождался знаменитый роман... Мягко стелется по земле шелковый шум древних лип, видевших писательский подвиг Тургенева. Высоко взметнули они вершины - кажется, в поднебесье. В самое небо над Россией. Может быть, вглядываясь в эту навеки родную синеву, обдумывал Тургенев обжигающие сердце строчки: "Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись. Горе тому, кто это думает, двойное горе тому, кто действительно без нее обходится".

Письменный стол Тургенева