До середины пятидесятых годов отношения Анненкова и Тургенева не были близкими. "Мы были тогда далеко не друзьями, - вспоминал Анненков о первых годах знакомства, - одно время он даже положительно возымел отвращение ко мне благодаря моей нескрываемой подозрительности к каждому его слову и движению и особенно к тем, которым он хотел придать вид искренности и увлечения. Я был груб и неправ перед ним; он мстил мне насмешками и эпиграммами, что было только неприятно по радости, которую доставляло общим противникам нашим. Только после многих годов сменяющегося благорасположения и холодности мы поняли, что есть какая-то непреодолимая связь, мешающая нам разойтись хладнокровно в разные стороны"^*. И в самом деле, несмотря на разность характеров, между Анненковым и Тургеневым существовало редкое взаимопонимание, это был удивительный "союз ума и вкуса".

Анненков был одним из первых читателей и первых критиков Тургенева, большинство его новых произведений он просматривал в рукописи. Писатель доверял его эстетическому чутью, его литературному вкусу, непогрешимому чувству меры и здравому смыслу. Особенно он ценил способность Анненкова проникать в сокровенный замысел произведения, и в этом отношении сравнивал его с критиком Мерном (другом Гете), "одаренным необыкновенно верным критическим взглядом". "У Вас есть некоторые черты Мерка по крайней мере, я не знаю никого, кому бы я больше верил в нынешнее время"^**, - говорил Тургенев.

Анненков выступал и как профессиональный литературный критик со статьями о произведениях Тургенева ("Литературный тип слабого человека", "О мысли в произведениях изящной словесности", "Современная история в романе И. С. Тургенева "Дым" и др.). Но эти печатные выступления были, пожалуй, даже не так эффективны, как непосредственная рабочая "застольная" критика. Долгое время Анненков являлся одним из главных связующих звеньев между Тургеневым и Россией, регулярно сообщая писателю о "состоянии умов" на родине. Корреспонденций, написанных "энциклопедически-панорамическим" пером Анненкова, Тургенев всегда ждал с нетерпением.

Наряду с Гоголем и Белинским, Герценом и Грановским, Тургенев, хотя ему и отводится всего несколько страничек, также одно из главных действующих лиц "Замечательного десятилетия". Но эти страницы, являющиеся, по определению самого Анненкова, публицистическим отступлением, не содержат прямого мемуарного материала^***, их ценность в другом: они выражают исходную принципиальную позицию Анненкова - истолкователи личности Тургенева. Он прежде всего видит в Тургеневе "летописца и историка умственных и душевных томлений всего своего времени", открывателя "особенного творчества на Руси, творчества в области идеалов"^****. Изменчивость, неустойчивость тургеневского характера и поведения, черты, воспринимавшиеся многими современниками как только отрицательные (например, А. Я. Панаевой), Анненков объясняет неизбывной художнической жаждой новых впечатлений, свойственной писателю.

Прочитав в рукописи посвященные ему страницы "Замечательного десятилетия", Тургенев писал их автору осенью 1879 года: "Я очень умилился и несколько удивился: ведь вот друг - а как глубоко запускает пальцы в душу... и ничего! Не больно. И фактически все верно"^*****. Почти то же самое Тургенев говорил М. М. Стасюлевичу: "Это просто чудесно. Меня он вывернул, как перчатку, показав мне самому все мое сокровенное"^******. Тургеневские страницы "Замечательного десятилетия", создававшиеся при жизни писателя, являются своеобразным прологом к собственно мемуарным произведениям Анненкова: "Молодость И. С. Тургенева" и "Шесть лет переписки с И. С. Тургеневым".

"Молодость И. С. Тургенева" представляет собой только часть большого мемуарного замысла о жизни и личности писателя. Приступая к работе, автор был не столько озабочен отбором фактов, ярких, броских эпизодов, рисующих облик молодого Тургенева, сколько искал "настоящего ключа к его образу мыслей"^*******, - в этом видел он смысл и цель воспоминаний.

Биографическая часть воспоминаний (относящаяся главным образом к самому началу сороковых годов, когда Анненков еще не был близко знаком с Тургеневым) представляла для мемуариста известную трудность. Поэтому он и обращался к свидетельствам других современников. В письме от 24 ноября 1883 года он просит М. М. Стасюлевича, издателя "Вестника Европы" и своего друга, прислать ему ноябрьский номер "Исторического вестника", где есть "совершенно необходимая" роспись сочинений Тургенева, а также воспоминания Н. В. Берга и Е. М. Гаршина - "очень любопытные, хотя и не без вранья"^********. "Молодость И. С. Тургенева" (в своей первой части) носит явные следы вынужденной контаминации. Анненков использовал здесь и свои собственно литературно-критические исследования о творчестве Тургенева - такие, например, как статью "О мысли в произведениях изящной словесности". Недостаток вполне достоверных биографических материалов, отсутствие непосредственных личных впечатлений о Тургеневе начала сороковых годов повлекли за собой неизбежные фактические неточности, которые оговариваются в реальных комментариях. Так как "Молодость И. С. Тургенева" создавалась почти сразу же после смерти писателя, то все небольшое вступление, предваряющее первую главу, было написано как некролог, который в настоящем издании опускается.