"Бежин луг"

Перед нами два текста рассказа "Бежин луг". Один - полный, законченный текст "Бежина луга", как он десятки лет печатался во всех изданиях, другой - черновая рукопись отрывка из рассказа "Бежин луг", с многочисленными исправлениями и вставками, сделанными рукой Тургенева.

Для изучения художественного мастерства писателя решающее значение имеет законченный текст, так как в нём мы находим последние результаты авторской работы, т. е. ту форму, которую сам писатель признал в наибольшей степени выражающей художественный замысел и идейное содержание произведения.

Однако представляют немалую ценность, в качестве дополнительного материала, и авторские черновики и в особенности внесённые в них поправки. По ним мы можем судить, в каком направлении шла творческая мысль художника, что он считал главным в произведении, что стремился выдвинуть на первый план и что оставить в тени.

Анализ этой работы писателя помогает уточнить характеры и идейный смысл произведения, а вместе с тем и особенности художественного мастерства писателя.

Среди рассказов, вошедших в "Записки охотника", "Бежин луг" занимает особое место. Он отличается от других рассказов прежде всего выбором героев: это единственный рассказ, в котором в качестве действующих лиц выступают не взрослые, а дети. Он отличается и содержанием: герои "Бежина луга" раскрываются не столько через действия и взаимоотношения, сколько через диалог, через "страшные" истории, которые они рассказывают друг другу. Своеобразие "Бежина луга" проявляется и в том, что в нём автор больше, чем в других рассказах, уделяет внимания пейзажу, причём этот пейзаж не является фоном, обстановкой действия людей, ему придана в известной степени самостоятельная и очень активная роль: в представлениях крестьянских мальчиков природа-это живая сила, оказывающая влияние на их жизнь.

И, наконец, в связи со всеми этими особенностями "Бежин луг" проникнут ярко выраженным лиризмом, эмоциональным тоном, проявляющимся как в прямых высказываниях автора о действующих лицах, так и во всём языке рассказа.

Тем не менее "Бежин луг", несмотря на всё его своеобразие, отнюдь не воспринимается как что-то выпадающее из общей системы "Записок охотника". Напротив, "Бежин луг" производит впечатление рассказа, очень характерного для "Записок охотника", столь же реалистического, как все другие рассказы, проникнутого общей для всего сборника антикрепостнической направленностью, написанного в свойственном "Запискам охотника" тургеневском стиле.

В исследованиях, посвящённых творчеству Тургенева, были попытки объяснить "Бежин луг", как и другие рассказы "Записок охотника", не общественно-политическими задачами, какие по преимуществу ставил перед собой Тургенев в конце 40-х годов, а его душевным разладом, "рефлексией", характерной для части дворянской интеллигенции его времени, стремлением этой интеллигенции уйти от сложности культурного быта в сферу простой народной жизни и безыскусственной родной природы. На такой точке зрения стоял, например, проф. А. Е. Грузинский, считавший одним из основных стимулов, толкавших Тургенева к созданию "Записок охотника", то, что он, подобно своему современнику, немецкому писателю Ауербаху, автору "Шварцвальдских рассказов", обратился к народу "для излечения собственных недугов".

Такое объяснение творческих истоков "Записок охотника" и, в частности, "Бежина луга" совершенно неприемлемо. Оно противоречит всему, что нам известно о глубоком интересе Тургенева в 40-50-х годах к вопросам русской общественной жизни, противоречит и общему идейному смыслу "Записок охотника".

Творческая история "Записок охотника" с несомненностью говорит о том, что рассказом "Бежин луг", так же как и другими рассказами сборника, Тургенев служил основной задаче, стоящей перед русскими передовыми людьми 40-х годов, - делу освобождения крестьян от крепостной зависимости.

Тургенев выступает в этом рассказе как патриот, горячо любящий свой народ и родную природу, с величайшей симпатией относящийся к крестьянским детям, отмечающий у них ту самую одарённость, те самые высокие качества, какие он показал у Хоря, Калиныча, Якова, рядчика (в рассказе "Певцы") и др., как отличительные качества русского человека.

Не вызывает никаких сомнений, что весь рассказ проникнут тёплым, любовным отношением Тургенева к крестьянским детям. Это отношение ярко проявляется с первых же страниц рассказа, как только Тургенев начинает знакомить читателя со своими маленькими героями.

Какой задушевностью проникнута, например, следующая бытовая картинка:

"Выгонять перед вечером и пригонять на утренней заре табун - большой праздник для крестьянских мальчиков. Сидя без шапок и в старых полушубках на самых бойких клячонках, мчатся они с весёлым гиканьем и криком, болтая руками и ногами, высоко подпрыгивают, звонко хохочут. Лёгкая пыль жёлтым столбом поднимается и несётся по дороге; далеко разносится дружный топот, лошади бегут, навострив уши; впереди всех, задравши хвост и беспрестанно меняя ногу, скачет какой-нибудь рыжий космач, с репейниками в спутанной гриве".

Той же симпатией к крестьянским детям проникнуты и характеристики, какие даёт им Тургенев. Особенно он выделяет среди пяти мальчиков Павлушу за его деловитость, трезвость ума, смелость и решительность: в этом мальчике с особенной силой проявляются те лучшие качества, какие видел Тургенев в русском народе. "Его (Павлуши. - В. Г.) некрасивое лицо, оживлённое быстрой ездой, горело смелой удалью и твёрдой решимостью...

- Что за славный мальчик, думал я, глядя на него".

Но в изображении крестьянских детей у Тургенева нет и тени идеализации. Симпатия к ним не толкает его на сентиментальное любование их примитивностью и непосредственностью. Тургенев и в этом рассказе продолжил оставаться последовательным сторонником реализма, максимальной правдивости изображения, но только реализма идейного, требующего от писателя постановки возможно более ясной идейно-художественной задачи.

Задача эта ставилась в 40-50-е годы XIX века не одним Тургеневым, а очень многими передовыми писателями и состояла она в выяснении облика подрастающего поколения, тех детей и подростков, которым предстояло осуществлять то, что пока ещё намечалось в конце 40-х годов. Надо было выяснить, с одной стороны, задатки будущего развития этого подрастающего поколения, а с другой - препятствия, стоящие на его пути.

Вопрос о детях ставили перед собой в 40-50-е годы многие писатели, и каждый из них по-своему: Григорович в романе "Рыбаки", Некрасов в стихотворениях "Крестьянские дети" и "Школьник", Л. Н. Толстой в рассказах "Детство", "Отрочество" и многих других. По-своему поставил этот вопрос и Тургенев. Для того, чтобы определить, чем же по преимуществу интересовался Тургенев в жизни крестьянских детей, вызывавших у него столь глубокую симпатию, надо обратиться к вопросу об особенностях и характере тех народных поверий, которые легли в основу беседы мальчиков у костра.

Известно, что устная народная поэзия - богатейшая сокровищница, из которой наши писатели всегда черпали самый разнообразный материал, отвечающий их интересам и творческим замыслам. Достаточно вспомнить сказки и разбойничьи песни у Пушкина, украинские поверья в "Вечерах на хуторе" Гоголя, песни и плачи в стихотворениях Некрасова, религиозные легенды в народных рассказах Л. Толстого.

Какая сторона устно-поэтического творчества интересовала в "Бежине луге" Тургенева?

Если предположить, как это делал А. Е. Грузинский, что, обращаясь к устно-поэтическому творчеству, Тургенев искал в безыскусственной народной поэзии успокоения от душевного разлада, он, конечно, мог бы найти для этой цели в народной поэзии немало светлого, красивого и трогательного.

А что Тургенев взял для "историй", какие рассказывают друг другу мальчики Илюха, Костя и другие? Во всех их рассказах неизменно самое активное участие принимает сверхъестественная сила в лице домового, лешего, водяного, русалки, оборотней, мертвецов, появляющихся среди живых, Гришки-антихриста. Рассказы детей очень красочны, ярки, свидетельствуют о богатстве их воображения, об умении передать свои впечатления, но вместе с тем они в ещё большей степени говорят о другом: о темноте детей, о том, что дети находятся в плену самых Диких суеверий. Все эти лешие, домовые, оборотни, русалки, фигурирующие в рассказах детей, представляют собой злую силу, враждебную людям и созданную мрачной фантазией человека тёмного, подавленного непонятными для него явлениями природы.

Тургенев не любуется красотой, поэтичностью народных поверий - они интересуют его по преимуществу с той стороны, в какой показывают темноту, бескультурье крестьянства, созданное веками его рабской жизни и поддерживаемое самодержавно-крепостническим строем.

Тургенев с большим мастерством распределяет "страшные истории" между тремя рассказчиками: Илюшей, Костей и Павлушей, он искусно показывает, что и выбор поверья, и освещение его тем или иным рассказчиком, каждый раз зависит от особенностей его характера.

Главный знаток поверий и главный рассказчик - Илюша. Он передаёт наиболее страшные истории: о домовом, об оборотне (барашке), о мертвеце - покойном барине, искавшем на земле разрыв-траву, о лешем, о выходящих из могил мертвецах. Такой выбор поверий вполне соответствует характеру Илюши, в котором Тургенев отмечает черты чрезвычайной напуганности и моральной подавленности: "Лицо его было довольно незначительно, горбоносое, вытянутое, подслеповатое, оно выражало какую-то тупую, болезненную заботливость".

Второй мальчик, Костя, отличался "задумчивым и печальным взором"; глаза его "большие, чёрные, жидким блеском блестевшие глаза... казалось, хотели что-то высказать, для чего на языке, на его языке по крайней мере, - не было слов". Он выбирает поверье о русалке и в рассказе о ней проявляет чувствительность и жалость: "Вот зовёт она его (Гаврилу-плотника) и такая вся сама светленькая, беленькая сидит на ветке, словно плотичка какая или пескарь... Вот положил он крест, братцы мои, русалочка-то и смеяться перестала, да как вдруг заплачет. Плачет она, братцы мои, глаза волосами утирает..."

Третий рассказчик, Павлуша, любимый герой Тургенева, сам не рассказывает никаких поверий: историю о Тришке, "лукавом человеке", стремящемся "соблазнять народ христианский", рассказывает Илюша, а Павел только с ним соглашается. Сам же Павлуша рассказывает о действительном случае - о "предвидении", т. е. о солнечном затмении, которое в деревне приняли за светопреставление, и в этом рассказе, в отличие от других мальчиков, проявляет критицизм, ироническое отношение к суеверным людям.

И всё же, несмотря на то, что рассказы мальчиков имеют различный характер, - в основном они сходны: во всех идёт речь о сверхъестественной злой силе, враждебной людям, и все мальчики не сомневаются в существовании этой злой силы. "Русалочка" Кости в этом смысле не представляет собой исключения: все мальчики, в том числе и Костя, видят в ней "лесную нечисть", только и думающую о том, чтобы "хрестианскую душу спортить" и защекотать до смерти попавшегося ей в руки человека. Павлуша, хотя и иронизирует над суеверными людьми, но делает он это уже после того, как "предвидение" не осуществилось и никакого светопреставления не произошло; его трезвый ум всё ещё остаётся бессильным перед страхами, внушёнными с детства, что особенно сказывается в его рассказе об утопленнике: хотя он и борется с охватившим его чувством ужаса, но ни мало не сомневается в том, что утопленник действительно позвал его к себе и что это его судьба, от которой никуда не уйдёшь.

Мастерство Тургенева проявляется не только в том, что он с большой яркостью знакомит читателя через рассказы мальчиков с нелепыми суевериями, которые продолжают жить в тёмной крестьянской среде, но и говорит о причинах живучести этих суеверий.

Тургенев как реалист, стремящийся не только изображать жизнь, но и объяснять её, рисующий наряду с типическими образами связанные с ними типические обстоятельства, показывает в рассказе "Бежин луг" источники крестьянских суеверий.

Ближайшим, непосредственным источником суеверия у детей является их темнота, полное отсутствие каких- либо научных знаний, неумение объяснить окружающие явления природы.

Более глубокая причина - о которой прямо не сказано, но о которой можно прочитать между строк благодаря нескольким бытовым деталям рассказа, - общественные и политические условия, поддерживающие темноту крестьян и их суеверия.

Не случайно о домовых, леших, водяных и прочей "нечисти" мальчики вспоминают ночью. Ночной мрак, непонятные таинственные ночные звуки пугают детей и, естественно, наталкивают их на "страшные" рассказы. С этой именно целью показать теснейшую связь суеверий с неумением объяснить окружающие явления Тургенев и строит рассказ "Бежин луг" в двух планах, взаимно переплетающихся и поддерживающих друг друга: фантастическом (это "истории" и случаи, которые рассказывают друг Другу мальчики) и реальном (это то, что рассказчик- охотник уже непосредственно от себя говорит о явлениях, пугающих детей). Эта двуплановость проводится Тургеневым очень последовательно: за каждым рассказом того или иного из мальчиков следует обычно описание ночи и обязательно тех её явлений, которые кажутся мальчикам необъяснимыми, таинственными.

Вот Костя рассказывает о русалке. Закончился его рассказ. "Все смолкли. Вдруг, где-то в отдалении, раздался протяжный, звенящий, почти стенящий звук, один из тех непонятных ночных звуков, которые возникают иногда среди глубокой тишины, поднимаются, стоят в воздухе и медленно разносятся, наконец, как бы замирая. Прислушаешься - и как будто нет ничего, а звенит...".

Затем идёт рассказ Илюши об оборотне (барашке). И опять: "не успел рассказчик произнести это последнее слово, как вдруг обе собаки разом поднялись, с судорожным лаем ринулись прочь от огня и исчезли во мраке. Все мальчики перепугались..."

Снова рассказывает Илюша, на этот раз о покойном барине, который "ходит и всё охает, чего-то на земле ищет". Закончился рассказ. "Все опять притихли... Вдруг откуда ни возьмись белый голубок, - налетел прямо в отражение, повертелся на одном месте, весь обливаясь горячим блеском, и исчез, звеня крыльями".

Мальчики и в этом видят нечто таинственное, проявление сверхъестественных сил.

" А что, Павлуша, - промолвил Костя: - не праведная ли это душа летела на небо, ась?

- Может быть".

И, наконец, рассказывает Павлуша о "предвиденья" (солнечном затмении), и опять "странный, резкий, болезненный крик раздался вдруг два раза сряду над рекой и спустя несколько мгновений повторился уже далее".

В этих ночных звуках и тем более в голубке, прилетевшем на огонь, казалось бы, нет ничего сверхъестественного, всё это поддаётся объяснению, но в том-то и состоит особенность тёмного ума, не вооружённого научным знанием, что он теряется перед явлениями природы, ему непонятными. Тургенев прекрасно показал взаимодействие между ночными страхами детей и их^ рассказами: рассказы создают то настроение пугливой настороженности, которое заставляет детей даже в простом случае, как, например, в появлении голубка, видеть что-то таинственное, и, с другой стороны, впечатления ночи поддерживают у мальчиков тревожные чувства и заставляют сильнее воспринимать фантастику.

Самогипноз, в плену которого находятся дети, настолько силен, что ему поддаётся даже Павлуша, самый умный из мальчиков, больше других способный к трезвой оценке действительности. Мало того, именно на Павлуше Тургенев ярче всего показал силу всеобщего гипноза: под влиянием рассказов своих товарищей Павлуша доходит до галлюцинации. Вернувшись с реки, куда он ходил за водой, он говорит о том, что сам собственными ушами слышал голос утопленника, призывавшего его к себе.

"Павел подошёл к огню с полным котёльчиком в руке.

- Что, ребята, - начал он, помолчав, - неладно дело.

- А что? - торопливо спросил Костя.

- Я Васин голос слышал.

Все так и вздрогнули.

- Что ты, что ты? - пролепетал Костя.

- Ей богу. Только стал я к воде нагинаться, слышу вдруг, зовут меня этак Васиным голоском и словно из- под воды: "Павлуша, а Павлуша, подь сюда!" Я отошёл. Однако воды зачерпнул.

- Ах ты, господи! Ах ты, господи! - проговорили мальчики, крестясь.

- Ведь это тебя водяной звал, Павел, - прибавил Федя...".

Но показана ли в рассказе "Бежин луг" социальная среда, оказавшая влияние на то, что дети остаются во власти вредных суеверий? Из чего можно заключить, что речь идёт о крестьянских детях крепостной эпохи?

В рассказе нет прямых указаний на то, что дворяне- крепостники и царское правительство намеренно держали народ в темноте и поддерживали в нём чувства страха перед таинственными силами природы: Тургенев, если бы и имел такое намерение, не мог бы сказать об этом полным голосом по соображениям цензурного порядка.

Но читателю конца 40-х- начала 50-х годов и без этих прямых указании было ясно, в чём дело. Для читателя современника Тургенева было достаточно немногих бытовых деталей для понимания того, что социальная среда, воспитавшая мальчиков, - это крепостная деревня и господствовавшая над ней дворянская усадьба. Такие детали, рисующие быт помещиков и дворовых, рассыпаны по всему рассказу.

"Там не раз, - рассказывает Илюша, -старого барина видали - покойного барина... Его раз дедушка Трофимыч повстречал: "Что, мол, батюшка, Иван Иваныч, изволишь искать на земле?"

"Вот, на днях, - рассказывает тот же Илюша, - зовёт приказчик псаря Ермила; говорит: "Ступай, мол, Ермил, на пошту". Ермил у нас завсегда на пошту ездит; собак-то он всех своих поморил; ...а псарь он хороший, всем взял".

Ту же обстановку дворянской крепостной усадьбы мы видим и в рассказе Павлуши о "предвидении": "Барин- то наш, - начинает Павлуша свой рассказ, - хоша и толковал нам напредки, что, дескать будет вам предвиденье,^ а как затемнело, сам, говорят, так перетрусился, что наподи. А на дворовой избе баба стряпуха... слышь, взяла да ухватом все горшки перебила в печи..."

В рассказе упоминаются и помещичьи бумажные фабрики, где широко применялся детский труд (Илюше, состоявшем на фабрике "в лесовщиках", было "не более двенадцати лет").

Подобных деталей в рассказе очень немного, но они с достаточной ясностью говорят о том, что мальчики, ночующие у костра, выросли в крепостной деревне и 'что, следовательно, основная причина их темноты и суеверного страха - крепостнический порядок с характерным для него слабым развитием народного просвещения, с почти поголовной безграмотностью крестьянства.

Выполняя свой замысел - показать темноту крестьянских детей, задерживающую развитие свойственных им природных задатков, Тургенев с тем же художественным мастерством даёт читателю понять чрезвычайно вредное, гибельное влияние грубых суеверий на психику и жизнь мальчиков.

Когда Павлуше показалось, что утопленник позвал его к себе (а по разъяснению Феди, позвал его сам водяной), Павлуша решил, что это - его судьба, избежать которой невозможно.

"- Ах, это примета дурная, - с расстановкой произнёс Илюша.

- Ну, ничего, пущай! - произнёс Павел решительно и сел опять, - своей судьбы не минуешь".

Эта уверенность Павлуши в том, что его ждёт неминуемая гибель, бросает свет на концовку рассказа: "Я, к сожалению, должен прибавить, - заканчивает рассказ Тургенев, - что в том же году Павла не стало. Он не утонул: он убился, упав с лошади. Жаль, славный был парень!"

Этой концовки не было в черновом варианте, не было её и в тексте рассказа, напечатанном в "Современнике". Она добавлена была Тургеневым лишь в издании "Записок охотника" в 1852 году.

Почему же Тургенев счёл необходимым дать такую концовку, которая могла смутить кое-кого из юных читателей и вызвать предположение о том, не поддался ли суеверию сам Тургенев, не верит ли он в судьбу, подонно Павлуше.

Объяснения этой новой концовке надо искать только в том, что Тургенев, .выпуская "Записки охотника" в 1852 году, .хотел ещё резче показать гибельное воздействие суеверия на психику Павлуши и тем самым усилить социальный смысл рассказа. Преждевременная смерть Павлуши не была чем-то необъяснимым и неожиданным. Павлуша и до "дурной приметы", в которую он твёрдо поверил, отличался отчаянной смелостью: "без хворостинки в руке, ночью, он, ни мало не колеблясь, поскакал один на волка". А теперь, решив, что всё равно "своей судьбы не минуешь", он совершенно перестал остерегаться и понятно, с ним скорее, чем с кем-либо другим, мог произойти несчастный случай.

Таким образом, и эта деталь входит вполне закономерно в общее содержание "Бежина луга", составляя одно из проявлений общей антикрепостнической направленности "Записок охотника", а вместе с тем служит ещё новым доказательством высокого мастерства Тургенева-реалиста, умевшего все средства композиции и языка подчинять основному идейно-художественному замыслу.

Говоря о композиции рассказа, раскрывающей его идейное содержание, необходимо остановиться и на пейзажах, с которых начинается и которыми заканчивается "Бежин луг". Но композиционную роль пейзажей, занимающих очень большое место в рассказе, лучше всего можно выяснить, если рассматривать её в связи с другой особенностью мастерства Тургенева, с его лиризмом, с его эмоциональной оценкой человека и природы. Лирический тон свойствен всем "Запискам охотника", но "Бежин луг" принадлежит к тем рассказам, в которых это качество проявляется с особенной силой.

Лиризм "Бежина луга" замечателен тем, что лирические интонации в рассказе сменяют одна другую, и в этой смене есть своя закономерность. Тургенев очень искусно пользуется словесно-изобразительными средствами, в особенности эпитетами и метафорами, для передачи этих интонаций. Рассказ начинается лирическим пейзажем, проникнутым чувством радости жизни, - описанием "прекрасного июльского дня". В этой картине нет резких красок: преобладают нежные, ласкающие тона, но настроение в общем бодрое, "...утренняя заря не пылает пожаром: она разливается кротким румянцем. Солнце - не огнистое, не раскалённое, как во время знойной засухи, не тускло-багровое, как перед бурей, но светлое и приветно лучезарное - мирно всплывает под узкой и длинной тучкой, свежо просияет и погрузится в лиловый её туман... Но вот опять хлынули играющие лучи, - и весело, и величаво, словно взлетал, поднимается могучее светило. Около полудня обыкновенно появляется множество круглых высоких облаков, золотисто-серых, с нежными белыми краям и..."

За этим зачином идёт рассказ об охотнике, заблудившемся в лесу и тщетно ищущем дорогу. Тон изменяется. Если июльский день создаёт впечатление светлое, радостное и спокойное, то теперь, ночью, под влиянием всё усиливающейся темноты, нарастает настроение таинственности и неопределённой тревоги, подготовляющее читателя к основной части рассказа - к беседе мальчиков о домовых и леших. Соответственно этому изменяется и характер эмоциональных эпитетов, метафор и сравнений: "Между тем ночь приближалась и росла, как грозовая туча", "Небольшая ночная птица... почти наткнулась на меня и пугливо нырнула в сторону", "Громадными клубами вздымался угрюмый мрак", "Глухо раздавались мои шаги в застывающем воздухе". О лощине, где очутился охотник, и о находившихся на дне её белых камнях сказано: "...казалось, они сползлись туда для тайного совещания, - и до того в ней было немой глухо, так плоско и так уныло висело над нею небо, что сердце у меня сжалось. Какой-то зверёк слабо и жалобно пискнул между камней". "Один пологий холм сменялся другим... Кусты словно вставали вдруг из земли перед самым моим носом..." "Я всё шёл и уже собирался было прилечь где-нибудь до утра, как вдруг очутился над страшной бездной".

После того как автор переходит к центральной части рассказа - к характеристике мальчиков и к их "страшным историям", лирический тон рассказа осложняется. Тургенев, с одной стороны, любуется природой, красотой ночи, любуется и мальчиками, с большим интересом слушает их красочные рассказы, а с другой, как художник- реалист, как бы перевоплощается в своих маленьких героев и вместе с ними переживает непонятные, таинственные явления природы. В связи с этим осложняется и лирическая окраска пейзажа. "Тёмное, чистое небо торжественно и необъятно-высоко стояло над нами со всем своим таинственным великолепием". Это двойное впечатление от ночи - от её величественности, торжественности и от её таинственности - подчёркивается и в дальнейшем: "Торжественно и царственно стояла ночь" и "странный, резкий, болезненный крик раздался вдруг два раза сряду над рекой и, спустя несколько мгновений, повторился уже далее..."

Заключительная часть рассказа (когда ранним утром охотник уходит от мальчиков) вновь возвращает читателя к оптимистическому, бодрящему тону зачина, но только даёт его с большей силой.

В этой заключительной картине господствуют эпитеты, передающие яркие, красочные зрительные впечатления и в высшей степени выразительные, "действенные" глаголы.

"...полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого, горячего света... Всё зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило. Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, словно тоже обмытые утренней прохладой, принеслись звуки колокола, и вдруг мимо меня, погоняемый знакомыми мальчиками, промчал-с я отдохнувший табун".

Таким радостным гимном солнцу, свету, жизни заканчивался рассказ "Бежин луг" уже в первой редакции, когда впервые был напечатан в "Современнике". И даже позднее внесённый Тургеневым печальный аккорд (о гибели Павлуши) не заглушает общего приподнятого тона заключительной части рассказа.

Ярко выраженный лиризм в рассказе "Бежин луг" находит своё проявление не только в эмоциональной окрашенности речи автора, когда он говорит о детях и о родной природе, но также и в музыкальности речи, в ритмико-мелодической её организации. В этом отношении "Бежин луг" имеет много сходного с рассказом "Певцы", только ритмичность "Бежина луга" с особенной ясностью проявляется там, где описывается красота русской природы, главным образом в начале и в конце рассказа.

Читаем первое сложное предложение, с которого начинается рассказ:

 Был прекрасный июльский день,
 один из тех дней,
 которые случаются только тогда,
 когда погода установилась надолго.

В этом сложном предложении два простых предложения построены ритмически:

1) Был прекрасный июльский день.

2) случаются только тогда.

Читаем дальше:

 С самого раннего утра небо ясно,
 утренняя заря не пылает пожаром:
 она разливается кротким румянцем. 

Здесь также есть ритмически построенные куски: 1) нёбо ясно, 2) она разливается кротким румянцем.

Кроме того, в этом сложном предложении три простых предложения, при чтении отделяемые паузой; каждое из простых предложений делится на две примерно равных части, также требующие внутренней короткой паузы. Таким образом всё предложение при чтении делится на 6 частей. Время для чтения каждой части одинаково, и этим опять достигается ритм.

Не следует думать, что всё описание июльского дня написано ритмико-мелодической речью. Это придавало бы описанию искусственность. Тургенев же, подобно тому, как это он делает и в рассказе "Певцы", стремится придать рассказу "Бежин луг" максимальную живость и непринуждённость. Поэтому он пользуется ритмико-мелодической речью очень умеренно, не нарушая естественности своего повествования.

То же надо сказать и о пейзаже в конце рассказа, об описании восхода солнца:

"...Полились сперва алые, потом красные, золотые потоки молодого, горячего света... Всё зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило".

Только отдельные ряды слов в этом описании построены ритмически: "Полились сперва алые", "золотые потоки", "молодого горячего света"; "проснулось, запело", но в общем и в этом описании Тургенев не отступает от обычной речи живого реалистического рассказа, только окрашивая эту речь ритмической мелодией. И здесь Тургенев проявляет присущее ему, как великому мастеру художественного слова, чувство меры.

Все выводы о мастерстве Тургенева в рассказе "Бежин луг" мы делали, опираясь на анализ текста в его окончательной редакции, т. е. того текста, какой был напечатан в 1852 году и с тех пор в этом виде издавался и переиздавался сотни раз и издаётся в настоящее время.

Но судить о мастерстве писателя, как говорилось об этом выше, можно не только на основании окончательного, принятого им текста, но и на основании подготовительной работы писателя, тех поправок, исправлений и дополнений, какие он вносит в свои первоначальные редакции.

Обращаемся к рукописи "Бежина луга". Это один из первоначальных вариантов рассказа. В рукописи нет вступительной части - картины летнего дня и ночи: она начинается с характеристики мальчиков, сидящих у костра, и заканчивается описанием восхода солнца и сценой возвращения мальчиков из ночного.

Какие дополнительные выводы о мастерстве Тургенева можно сделать на основании этой рукописи?

Вставки и изменения, внесённые в неё Тургеневым, шли по двум основным линиям: Тургенев стремился уточнить и полнее раскрыть индивидуальные особенности каждого из мальчиков и одновременно яснее, конкретнее обрисовать обстановку, в которой все они находились.

Особенно большое значение для понимания реалистического мастерства Тургенева имеет работа его по индивидуализации действующих лиц. Известно, что одно из основных требований реализма состоит в том, чтобы характеры изображались не схематично, не по трафарету, чтобы читатель, понимая'типичность этих характеров для данной среды, мог бы с полной определённостью сказать, каковы их личные, конкретные черты, чем один характер отличается от другого.

Этой чёткости в определении индивидуальных качеств детей и добивался Тургенев, работая над рукописью "Бежина луга".

Говоря о первом мальчике, Феде, Тургенев подчёркивает его привилегированное социальное положение в деревне и, в соответствии с этим, последовательно строит его характеристику. В портрет Феди, после описания лица, сделана вставка: "Он принадлежал, по всем приметам, к богатой семье" (в другом месте было написано, но потом зачёркнуто: "Отец его был бурмистром"). Сюда же вставлена написанная на полях рукописи фраза: "И выехал-то в поле так, для забавы - не по нужде".

После предложения Кости рассказать историю о Гавриле-плотнике, в рукописи сначала значилось: "- Ну, слушаем, - возразил Федя". Эти слова были зачёркнуты и вместо них написано: "- Ну, слушаем, - с покровительственным видом сказал Федя".

Эта черта Феди - покровительственное отношение его к другим мальчикам - вновь подчёркивается дальше. После рассказа Илюши о барашке-оборотне идёт реплика Феди: "А какие ты нам, Илюшка, страхи рассказывал". Затем в рукописи вставлено: "Ему, как сыну богатого крестьянина, приходилось быть запевалой", и уже другими чернилами добавлено: "сам же он говорил мало, как бы боясь уронить своё достоинство".

В образе Феди Тургенев показал, что экономическое расслоение крепостной деревни, происходившее в 40-е годы XIX века (о чём Тургенев говорит в ряде других рассказов), накладывало свою печать даже на детей. Пока Федя ещё подросток, он живёт одной жизнью со всеми крестьянскими детьми, у них общие интересы и одинаковая культура, он так же, как и другие, неграмотен и суеверен, он сохраняет с ребятами товарищеские, дружеские отношения, но у него уже есть задатки иного отношения к людям, которые разовьются, когда он будет взрослым и займёт, быть может, командующее положение среди своих бывших товарищей.

Образ второго мальчика, Павлуши, контрастирует с образом Феди. Павлуша был из бедной крестьянской семьи, что видно хотя бы из описания его одежды: вся она состояла "из простой замашной рубахи да из заплатанных портков". Тургенев, как видно из рукописи, положил много труда на то, чтобы определить основные положительные черты в портрете Павлуши, и после ряда вставок остановился на следующей редакции, внесённой потом в печатный текст: "Глядел он умно и прямо", а потом на полях вставка: "да и в голосе у него звучала сила".

В развитие мысли об умственном превосходстве Павлуши над другими мальчиками Тургенев вносил изменения в рассказ его о "предвидении" (солнечном затмении), усиливая в этом рассказе Павлуши элементы его критицизма, юмора в описании овладевшей всеми паники. Так была внесена большая вставка о бабе-стряпухе: "А на дворовой избе баба стряпуха, так та, как только затемнело, слышь, взяла да ухватом все горшки перебила в печи: "Кому теперь есть, говорит, наступило светопреставление". Так шти и потекли".

Другая вставка относится к старостихе. В первоначальной редакции Павлуша говорит об этой старостихе, испугавшейся затмения, что она "в подворотне застряла, благим матом кричит". Для усиления комизма в поведении старостихи в рассказ Павлуши вставлено: "свою же дворовую собаку так запужала, что та с цепи долой, да через плетень, да в лес".

Тургенев выправляет речь Павлуши, заменяет литературное слово "хоть" ("барин-то наш хоть и говорил нам") крестьянским словом "хоша".

Третий мальчик, Илюша, в большей степени, чем другие, находившийся во власти фантастических образов, любил рассказывать страшные истории. Рассказывает он с большим увлечением, со вкусом, обстоятельно, он как бы воочию видит перед собой до малейших деталей все то, о чём рассказывает, чем и производит сильное впечатление на слушателей.

Работа Тургенева над рукописью в данном случае состояла в том, чтобы дать рассказы Илюши в возможно более развёрнутом и красочном изложении.

Так, в рассказ Илюши про домового в рольне после слов: "вот прошёл он через наши головы" - вставлено на полях рукописи подробное и живое описание: "Вода вдруг по колесу как зашумит, застучит колесо, завертится (новая вставка: "но а заставки у дворца-то спущены"). Удивлялись мы про то, кто их поднял, что вода пошла, однако колесо скоро остановилось".

Интересно, что в печатном издании 1852 года это описание получило ещё более развёрнутую форму. Вместо слов: "колесо скоро остановилось" - сказано конкретнее: "колесо повертелось, повертелось да и стало".

В описание того, как домовой спускался по лестнице, после слов Илюши: "И этак спущается, словно не торопится" - вставлена очень живописная деталь: "Ступеньки под ним так даже и стонут".

Тургенев, как видно из рукописи, не только подробнее разрабатывает рассказ Илюши о домовом, но и вводит в текст новый его рассказ, какого в первоначальном варианте не было. Так на полях рукописи появляется рассказ об Ульяне, видевшей себя покойницей. Этим усиливается представление читателя об Илюше, как о мальчике, наиболее осведомлённом в народных суевериях.

Четвёртый мальчик, Костя, выделявшийся среди других своей впечатлительностью, больше всех поддавался чувству страха, почему Тургенев только его одного называет трусом: "- А видали их, что ли, волков-то? - спросил трусишка Костя".

Эту черту впечатлительности у Кости и подчёркивает Тургенев в рукописи. Услышав о том, что в бучиле, где он слышал непонятные стоны, утопили Акима-лесника, Костя по первоначальной редакции рукописи говорил: "- А ведь и то, братцы мои, его душа". После этих слов сделана вставка: "возразил Костя, расширив свои и без того огромные глаза".

В другом месте рукописи,.после рассказа Павлуши о том, что он только-что слышал покойника Васю, первоначально было написано: "- Что ты, что ты? - проговорил Костя". Затем слово "проговорил" было зачёркнуто и заменено словом "пролепетал".

Эти изменения усиливают конкретность в образе Кости и лишний раз подчёркивают основную его черту - впечатлительность и связанную с ней трусость.

Наряду с изменениями, касающимися характеристики мальчиков и передаваемых ими историй, в рукописи есть вставки, относящиеся к тому, что делали мальчики у костра в промежутках между рассказами. В первоначальной редакции после рассказа Илюши о домовом было написано: "Все помолчали", после чего Костя сразу приступил к своему рассказу о русалке.

Затем Тургенев, очевидно, решил, что фраза "Все помолчали" является недостаточным антрактом между двумя рассказами и что надо на время вернуть читателя к реальной действительности, к реальным впечатлениям мальчиков у костра. Сначала после слов "Все помолчали" было в рукописи добавлено:

"- А что картошки?

- Ещё сыры".

Потом этот короткий диалог был несколько развёрнут:

"- А что, - спросил Федя, - картошки сварились?

Павел пощупал их.

- Нет, ещё сыры".

После этого последовала новая вставка о Павлуше: "- Вишь, плеснула, - прибавил он, повернув лицо в направлении реки, - должно быть, щука".

И ещё новое добавление (другими чернилами): "- Вон звёздочка покатилась!"

Только после всех этих вставок даётся переход к новому рассказу:

"- Нет, я вам что, братцы, расскажу, - заговорил Костя..."

Ясно, какое художественное значение имели все эти добавления.

Они давали более правдивое и живое представление о героях "Бежина луга". Было бы неправдоподобно и искусственно, если бы дети, собравшись в ночном, только и делали, что рассказывали друг другу интересные и страшные истории. Художественный такт подсказал Тургеневу, что надо передать и реальные впечатления детей от окружающей их обстановки и не забыть о такой очень существенной для крестьянских ребят подробности, как картошка, которую обычно они варили в ночном. К этой детали Тургенев снова вернулся после рассказа Кости о русалке: "- Эх вы, вороны! - крикнул Павел, - чего всполохнулись? Посмотрите-ка, картошки сварились".

В целях усиления той же конкретной наглядности Тургенев уточняет фразу: "Павлуша тыкал щепкой в воду". Он пишет: "Павлуша тыкал щепкой в закипевшую воду".

Или после слов Илюши о том, что он слышал домового в старой рольне; мальчики (в первоначальной редакции) спрашивали:

"- А вы разве на фабрику ходите?"

Илюша ответил: "- Как же, ходим"

После этого ответа в рукописи вставлена эмоциональная реплика детей: "Вишь ты - фабричные!".

Эта реплика на слова Илюши вполне закономерна: дети впервые узнали, что Илюша с братом работают на фабрике "лесовщиками", - понятно, они должны были выразить своё удивление.

Такую же задачу усилить у читателя реальное и живое представление об обстановке, окружающей мальчиков, имели вставки, сделанные в рукописи при описании ночного неба.

Сначала в рукописи стояло: "Бесчисленные золотые звёзды, казалось, стремились по направлению Млечного пути". Потом слово "стремились" было зачёркнуто и вместо него сказано: "Тихо текли все, наперерыв мерцая". Образ тем самым становится более конкретным и ясным.

Как видно из всех приведённых примеров, добавления и исправления, внесённые Тургеневым в рукопись "Бежина луга", имели большое художественное значение, так как конкретизировали, уточняли образы, делали их более живыми и яркими. От всех этих вставок рассказ "Бежин луг" становился более реалистическим, живым и идейно насыщенным.