Повести и романы И. С Тургенева

В 1852 году Тургенев, отвечая К. С. Аксакову на его критические замечания по поводу "Записок охотника", только что вышедших отдельным изданием, писал: "Зачем же издал их, спросите вы... А затем, чтобы отделаться от них, от этой старой манеры. Теперь эта обуза сброшена с плеч долой".

Что же это за "старая манера", от которой хочет отделаться Тургенев?

Вопрос этот, поставленный ещё в дореволюционном литературоведении, был предметом специального исследования в книге К. К. Истомина "Старая манера Тургенева", вышедшей в свет в 1913 году.

В работе К* К. Истомина понятию старой манеры Тургенева было дано очень широкое толкование. Истомин усматривал старую манеру Тургенева в его подражательности, в том, что он до середины 50-х годов слепо шёл за своими литературными учителями и писал то "под Пушкина", то "под Лермонтова", то "под Гоголя". Подражательность Истомин считал обычной судьбой всех начинающих писателей: "Зачарованные чужим образом и словом, они безотчётно отдаются во власть своего кумира и слепо следуют его манере и письму".

Особенность Тургенева в этом смысле, по мнению Истомина, состояла в том, что в силу своей восприимчивой, податливой натуры он находился во власти своих учителей необычно долго: в течение 20 лет "его мягкая, женственная душа раскрывалась на самые разнообразные теории, направления и стили".

С таким пониманием "старой манеры" Тургенева согласиться невозможно, так как оно решительно расходится с тем, что говорил по этому поводу сам писатель. Уже из приведённого выше письма Тургенева к К. С. Аксакову видно, что Тургенев связывал вопрос о "старой манере" с "Записками охотника". А в другом письме, написанном в том же 1852 году и адресованном П. В. Анненкову, Тургенев писал: "Надобно пойти другой дорогой, надобно найти её и раскланяться навсегда с старой манерой. Довольно я старался извлекать из людских характеров разводные эссенции triples extrait, - чтобы влить их потом в маленькие скляночки.

- Нюхайте, мол, почтенные читатели, откупорьте и нюхайте - не правда ли, пахнет русским типом? Довольно, довольно!"

Это письмо не вызывает сомнений в том, что, говоря о "старой манере", Тургенев имел в виду творческий метод, применённый им в "Записках охотника": именно там в небольших по объёму рассказах ("маленьких скляночках") Тургенев давал максимально сгущённое изображение характеров ("тройной экстракт"), стремился определить типические черты русского человека.

Какие же художественные средства характеризуют эту "старую манеру"? Как говорилось об этом выше, в главе о "Записках охотника", это было преобладание статичности, описательности, при слабом развитии или даже при отсутствии сюжета, обилие портретов, пейзажей, диалогов, тщательная разработка речевых особенностей персонажа и т. п.

Все эти средства были вполне целесообразны для "Записок охотника", для разрешения идейно-художественных задач, стоявших перед Тургеневым в конце 40-х годов, но для 50-60-х годов, для проблематики, поставленной перед литературой на новом этапе общественного развития, старые художественные средства Тургенева оказались недостаточными.

Одной из основных проблем, поставленных перед писателями во второй период русского освободительного движения, была проблема положительного героя, активно участвующего в осуществлении очередных задач общественно-политической и народнохозяйственной жизни, и в связи с этим - переоценка передовой дворянской интеллигенции, игравшей до сих пор в русском обществе руководящую роль. Эта проблема стояла и перед Чернышевским, и перед Гончаровым, и перед Писемским, и перед другими писателями. Вплотную подошёл к этой проблеме в середине 50-х годов и Тургенев.

Для выяснения новых задач, для раскрытия сложных и зачастую противоречивых характеров Тургенев нуждался в дополнительных художественных средствах, ему нужны были иные жанры с динамической композицией, в которых характеры можно было бы показать в различные моменты жизни, в различных ситуациях, в разнообразных связях и столкновениях героев: повесть, роман, драматические произведения для этих целей были более пригодны.

Тургенев писал повести и комедии и раньше, в 40-е годы, одновременно с "Записками охотника". Так, в этот период им написаны были повести "Андрей Колосов", "Бретёр", "Три портрета", "Дневник лишнего человека", комедии "Где тонко, там и рвётся", "Холостяк" и др.

Но в 40-е годы повести и комедии не занимали основного места в творчестве Тургенева и не были его лучшими произведениями, - заслуженную славу в 40-е годы он завоевал не повестями и не комедиями, а "Записками охотника".

Теперь, после 1852 года, повести и романы стали у него преобладающими жанрами. По тематике эти произведения значительно отличались от "Записок охотника". Лишь в немногих из них Тургенев попрежнему изображает крестьянство и рисует картины крепостнического быта; таковы повести "Постоялый двор", "Господская контора" (отрывок из неизданного романа), рассказ "Муму" и позднее, в 1874 году, рассказ "Живые мощи". В большинстве же произведений 50-70-х годов основным предметом изображения у Тургенева являются различные группы дворянского класса и прежде всего прогрессивная дворянская интеллигенция, обычно сопоставляемая с интеллигенцией разночинской, революционно-демократической. По преимуществу в этих произведениях вырабатываются и уточняются новые средства художественного мастерства Тургенева.

В каком же направлении видоизменял Тургенев своё художественное мастерство, обратившись в 50-70-е годы к новым жанрам?

Остановимся на двух основных группах произведений Тургенева, характерных для его новой манеры: на романах, имеющих по преимуществу общественно-политическую направленность, отражающих историю русского освободительного движения 50-70-х годов, и на повестях, затрагивающих темы главным образом психологического характера. Из последней группы возьмём в качестве образцов повести "Затишье" и "Вешние воды", а также примыкающий к ним по теме рассказ "Ася". Все эти произведения, обладающие исключительно высокими идейнохудожественными качествами, пользуются и в наше время большим успехом у советского читателя.

Говоря о двух группах произведений Тургенева, необходимо иметь в виду, что различие между ними не абсолютное, а относительное. Если в романах выдвигается на первый план общественная проблематика, то всё же в основу сюжета автор кладёт личные взаимоотношения главных героев, историю их любви, с тем, чтобы на этих взаимоотношениях показать их общественное лицо

С другой стороны, хотя повести "Затишье", "Вешние воды" и рассказ "Ася" посвящены разрешению психологических проблем, - тем не менее психология героев раскрыта в них так, что читатель может сделать выводы и об их общественной ценности. Например, рассказ "Ася" с первого взгляда как будто лишён всякого общественного значения. Рассказывается о случайной встрече на немецком курорте молодого человека и девушки, которые вначале заинтересовались друг другом, но потом, когда чувство героини выросло в глубокую страсть и герою надо было сказать решительное слово, он испугался ответственности, не захотел потерять личной свободы и постыдно отвернулся от любимой девушки.

Можно подумать, что этот конфликт между двумя людьми касается только их личных взаимоотношений. А вот Н. Г. Чернышевский в статье "Русский человек на rendes-vous" придал истории любви Н. Н. и Аси широкий общественный смысл, поставил рассказ "Ася" рядом с романом "Рудин" и был в этом совершенно прав. Он увидел в Асе девушку "с благородной душой, с удивительной силой характера", напоминающей Наталью из "Рудина" и Сашу из поэмы Некрасова, а в её избраннике, Н. Н.- "типичного русского либерала", "дрянное бессилие" которого в истории с Асей свидетельствует о его общественной никчёмности.

Поэтому рассматривать повести и романы Тургенева как две группы произведений можно лишь условно, в смысле преобладания в них тех или иных писательских задач. Но для наших целей, для выяснения художественного мастерства Тургенева это преобладание творческих задач имеет чрезвычайно большое значение: в зависимости от того, на которую сторону сложной проблемы обращено преимущественное внимание автора, решается вопрос и о выборе им художественных средств, об особенностях его художественной "манеры".

Начнём с рассказа "Ася" и повестей "Затишье" и "Вешние воды". Идейно-художественный замысел этих произведений определил своеобразие положенных в их основу конфликтов и особую систему, особое взаимоотношение характеров.

Конфликт, на котором строятся все три произведения, - столкновение молодого человека, не совсем заурядного, неглупого, несомненно культурного, но нерешительного, слабохарактерного, и молодой девушки, глубокой, сильной духом, целостной и волевой.

В наиболее прозрачной, неосложнённой форме этот конфликт и связанная с ним система характеров показаны в рассказе "Ася". Здесь - два героя: Н. Н. (рассказчик) и Ася. Что касается второстепенных персонажей (художника - брата Аси и её знакомой - старой немки), то они играют служебную роль и очень эскизно счерчены Тургеневым.

Иное дело - "Затишье". В этой повести, наряду с главными героями, Веретьевым и Марьей Павловной, дается ряд других действующих лиц, помогающих понять основной конфликт, драматическую историю любви и оттеняющих те или иные стороны главных героев, а вместе с тем, как это обычно бывает у Тургенева, имеющих и самостоятельное значение.

Тургеневу надо было показать в повести "Затишье", в чём исключительность его главных героев, и какими своими качествами они были привлекательны друг для друга, а с другой стороны, в чём причина их неудачной, трагической судьбы. С этой целью Тургенев рисует ряд сцен, из которых видно, что Веретьев был человек способный, живой, остроумный, весёлый, "душа общества", натура с широким размахом, а вместе с тем, - человек крайне неустойчивый, слабый, кутила и пьяница. Пользуясь приёмом контраста (излюбленным своим приёмом), Тургенев ставит рядом с Веретьевым благоразумного, расчётливого, умеренно честного и умеренно смелого помещика Астахова и наглого шулера Стельчинского, а также обывателей: помещиков Ипатова, Бодрякова и др.

Естественно, что от такого сравнения Веретьев выигрывает в глазах читателя, и интерес к нему Марьи Павловны становится вполне понятным.

Тем же методом пользуется Тургенев и в обрисовке образа Марьи Павловны. В немногих и очень коротких сценах он даёт читателю ясное представление о её замкнутом, гордом, страстном и решительном характере. Но для того, чтобы ещё лучше оттенить эти её черты, противопоставляет Марье Павловне её приятельницу, живую, болтливую, легкомысленную Надежду Алексеевну, сестру Веретьева.

В другой повести - "Вешние воды" - мы видим аналогичный основной конфликт и аналогичную систему характеров, но в соответствии с содержанием повести в ином варианте.

В первой части повести Тургенев показывает то лучшее, что было в характере Санина и что пленило в нём Джемму. В двух эпизодах (Санин помогает брату Джеммы, Эмилю, впавшему в глубокий обморок, а потом, защищая честь Джеммы, дерётся на дуэли с немецким офицером Дёнгофом) выясняются такие черты Санина, как благородство, прямота, смелость. Одновременно в тех же эпизодах, или в связи с ними, определяется и характер Джеммы, девушки очень одарённой, доброй, ласковой, искренней и энергичной.

И так же, как в повести "Затишье", главные герои "Вешних вод" сопоставляются со второстепенными персонажами, частью по сходству (Джемма - Эмиль - их мать), а ещё более по контрасту: Санин - и практичный, умеренный, аккуратный буржуа, жених Джеммы Клюбер, Санин - и задорный, пустой прожигатель жизни Дёнгоф, Джемма - и ловкая, эгоистичная "хищница" Полозова. Все эти сопоставления дают возможность читателю яснее представить положительные качества главных героев.

Существенно то, что и конфликты в этих произведениях, и подбор характерных эпизодов, и соотношение персонажей - всё подчиняется одной основной задаче Тургенева: анализу психологии дворянской интеллигенции в области личной, интимной жизни. Читатель видит, как знакомятся, любят друг друга и потом расходятся главные герои, какое участие принимают в истории их любви другие персонажи, но читатель остаётся почти в полном неведении относительно того, каковы были их общественные взгляды и тем более общественная деятельность, и должен строить по этому вопросу лишь вероятные предположения. Тургенев иногда даже подчёркивает идейную узость, аполитизм героя повести. Так в "Вешних водах" он прямо говорит об отсутствии у Санина общественных интересов: "тревожные чувства, обуревавшие лучшей частью тогдашней молодёжи, были ему мало известны".

Та же психологическая направленность повестей определяет их сюжет, их динамику, развитие действия. В обеих повестях, наряду с основной сюжетной линией - историей любви Веретьева и Марьи Павловны, и любви Санина и Джеммы, - даются дополнительные сюжетные линии такого же личного порядка, но по принципу контраста с сюжетом основным. Надежда Алексеевна Веретьева мечтает выйти замуж, присматривается с этой целью к Астахову; когда её расчёты в отношении Астахова не оправдались, она спокойно принимает предложение Стельчинского, а когда Стельчинский оказывается плохим мужем, развлекается в кругу приятелей и знакомых.

Читатель, естественно, сравнивает с таким легковесным отношением к любви и браку Веретьевой трагические переживания Марьи Павловны, которая, по словам Ипатова, не могла "ни разлюбить, ни пережить разлуку" и кончила жизнь самоубийством.

Совершенно так же в повести "Вешние воды" драматический конец истории любви Джеммы к Санину становится яснее от сопоставления с побочными эпизодами, касающимися истории Санина и Полозовой.

Основная сюжетная линия в этих повестях и в рассказе "Ася" раскрывается в обычном для подобных произведений Тургенева драматическом плане:вначале

даётся краткая экспозиция, рисующая среду, в которой должны действовать герои, дальше идёт завязка (читатель узнаёт о любви героя и героини), затем действие развивается, встречая иногда на пути препятствия (например, ревнивые подозрения Н. Н. по адресу брата Аси), наконец наступает момент наивысшего напряжения действия (объяснение героев), за которым следует катастрофа, а за ней эпилог.

Центральная часть сюжета - зарождение, развитие и трагический финал любви. К этой стороне повестей и направлено было основное внимание Тургенева, как писателя-психолога, в раскрытии этих интимных переживаний и проявляется по преимуществу его художественное мастерство.

Тургенев считал нецелесообразным скрупулёзно, шаг за шагом следить за всеми переживаниями героев, предпочитал выбрать несколько опорных сцен, ярко характеризующих основные этапы истории героя, предоставляя читателю самому дополнить воображением то, что происходило между этими сценами. Так, Веретьева мы видим только в пяти коротких сценах: в усадьбе Ипатовых (в качестве руководителя хора гостей), на свидании с Марьей Павловной в лесу, в ночной попойке после бала, в объяснении с Астаховым после попойки и в петербургском трактире среди приятелей-собутыльников. Эти короткие пять сцен подобраны и построены с таким искусством, что читателю становится понятным весь жизненный путь Веретьева и конечный вывод, сделанный автором в эпилоге: "Находились люди, которые думали о нём, что, не погуби он себя, из него чёрт знает, что бы вышло... Эти люди ошибались: из Веретьевых никогда ничего не выходит".

Особого внимания заслуживают своеобразные художественные средства, какими пользуется Тургенев для передачи интимных душевных переживаний. Обычно это - не характеристика автора, не высказывания героев о самих себе - по преимуществу это внешние проявления их мыслей и чувств: выражение лица, голос, поза, движения, манера пения, исполнение любимых музыкальных произведений, чтение любимых стихов. Как, например, передана смена настроений Марьи Павловны в "Затишье"?

Вот начало сцены, из которой читатель узнаёт о любви Марьи Павловны к Веретьеву:

"- А! воскликнул Ипатов: - Надежда Алексеевна едет... вот приятный сюрприз!

- Одна? - спросила Марья Павловна, стоявшая до того мгновения неподвижно у дверей.

- Одна... видно, Петра Алексеича что-нибудь задержало.

Марья Павловна глянула исподлобья, краска разлилась по её лицу, она отворотилась".

В сцене ночного свидания с Веретьевым Марья Павловна передаёт своё чувство беззаветной любви стихами Пушкина ("Анчар"), а также выражением глаз и интонацией.

"...Когда она дошла до стихов:

 И умер бедный раб у ног
 Непобедимого владыки... 

её голос задрожал, недвижные, надменные брови приподнялись наивно, как у девочки, и глаза с невольной преданностью остановились на Веретьеве..."

А как передано душевное состояние Марьи Павловны, когда Веретьев её оставил? Опять-таки внешним видом, выражением лица.

"Дверь раскрылась, и вошла Марья Павловна. Владимир Сергеич... от изумления не мог произнести слова.: так изменилась Марья Павловна с тех пор, как он её видел в последний раз! Румянец исчез с её похудевших щёк, широкая чёрная кайма окружила её глаза; горько сжались губы, всё лицо её, неподвижное и тёмное, казалось окаменелым..."

То же и у Аси, героини рассказа того же названия: любовь к Н. Н. проявляется у неё через порывистые, экстравагантные движения, через изменяющееся выражение глаз, которые обычно "глядели прямо, светло, смело, но иногда веки её слегка щурились, и тогда взор её внезапно становился глубок и нежен".

Органическим компонентом в развитии сюжета является у Тургенева и пейзаж. В повести "Затишье" пейзаж дан как вступление к сценам, играющим решающую роль во взаимоотношениях Веретьева и Марьи Павловны.

Так, сцена их свидания начинается с описания раннего летнего утра: "Недавно вставшее солнце затопляло всю рощу сильным, хотя и не ярким светом... Утром, славным летним утром веяло от всего, всё глядело и улыбалось, точно румяное, только что вымытое личико проснувшегося ребёнка".

Это описание как нельзя лучше гармонирует с последующей сценой, проникнутой светом молодой, радостной, солнечной любви. А вот другой пейзаж из той же повести:

"Прошло три месяца слишком. Осень уже давно наступила: пожелтевшие леса обнажились... и, верный признак близости зимы, ветер начал завывать и ныть".

Пейзаж поздней осени и особенно образ завывающего, ноющего ветра подготовляет читателя к пониманию безутешного горя, отчаяния Марьи Павловны, покинутой Веретьевым, и к сцене её трагической гибели.

С исключительным мастерством пользуется Тургенев пейзажем, как средством раскрытия душевных переживаний героев, в повести "Вешние воды".

Джемма ещё не решается признаться самой себе, что она любит Санина, и боится этого чувства, разрушающего намеченный план её жизни. И вдруг, когда поздним вечером Санин подошёл к её окну...

"Внезапно среди глубокой тишины, при совершенно безоблачном небе, налетел такой порыв ветра, что сама земля, казалось, затрепетала... Голова Санина находилась на уровне с подоконником; он невольно прильнул к нему - и Джемма ухватилась обеими руками за его плечи, припала грудью к его голове. Шум, звон и грохот длились не более минуты... как стая громадных птиц, промчался прочь взыгравшийся вихрь. Настала вновь глубокая тишина".

Внезапный взыгравшийся вихрь отозвался глубоким волнением у Санина и Джеммы и помог им понять затаённые чувства.

В теснейшей связи с умением Тургенева передавать в повестях самые интимные, невысказанные словами переживания героев следует сказать и об эмоциональном тоне рассказчика ( все три произведения написаны от первого лица), о тёплом, задушевном лиризме Тургенева. В этом лиризме - секрет того обаятельного впечатления, какое вызывают повести у читателя.

"Что можно сказать о всех вообще произведениях Тургенева? - писал Салтыков-Щедрин.- То ли, что после прочтения их легко дышится, легко верится, тепло чувствуется? Что ощущаешь явственно, как нравственный уровень в тебе поднимается, что мысленно благословляешь и любишь автора... именно это впечатление оставляют после себя эти прозрачные, будто сотканные из воздуха образы..."

"Как у него всё понятно, просто и по-осеннему прозрачно, -писал о Тургеневе М. Горький, -как чисты его люди, и как хорошо всё, о чём он кротко благовествует".

Эти отзывы целиком можно отнести к повестям "Затишье" и "Вешние воды" и к рассказу "Ася".

Лиризм этих произведений проявляется во всей системе художественных средств Тургенева и в особенности в языке, в подборе тех слов и оборотов речи, какими он описывает своих героев и их переживания.

Лиризм Тургенева не однообразен, не однотипен. То, что говорили о произведениях Тургенева Салтыков-Щедрин и Горький, совершенно верно определяет основной тон его творчества. Но этот основной тон отнюдь не исключает того, что Тургенев по-разному расценивает различных своих героев и соответственно этому изменяет интонацию и строй речи.

В тоне добродушной иронии рисует Тургенев в повести "Затишье" провинциальных помещиков-обывателей, как Ипатов и его приятели, а в "Вешних водах" престарелого отставного певца Пантелеоне, сатирически изображает ненавистных ему "положительных" людеД вроде Астахова или жениха Джеммы немца Клюбера. Но всё же самое основное, что пленяет читателя, - это чувство большой симпатии и уважения, соединённое с чувством глубокой скорби, какие проявляются у рассказчика по отношению к Асе, Марье Павловне, Джемме. Элегический тон рассказчика с особенной силой звучит в финальной части повествования, в эпилоге, когда герой, не сумевший взять счастья, которое было так возможно, так близко, горестно размышляет и о чужой, и о своей загубленной жизни.

"Жизнь прожита, - говорит Веретьев, - и даром, нелепо, пошло прожита - вот что горько! Вот это бы стряхнуть, как сон, вот от этого бы очнуться... И потом - везде, всюду одно ужасное воспоминание, один призрак!.."

Вторая группа произведений Тургенева, созданная им одновременно с повестями, - это романы "Рудин", по "Дворянское гнездо", "Накануне", "Отцы и дети", "Дым" и "Новь".

Идейно-художественные задачи, поставленные Тургеневым в романах, были значительно более сложными, чем в повестях, а это потребовало от него новых, более сложных средств изображения жизни, почему и мастерство писателя получило в романах дальнейшее развитие.

Не столько личные отношения героев; не столько любовная интрига интересует теперь писателя, хотя эта интрига и в романах попрежнему занимает значительное место, сколько общественные взгляды героев и роль их в общественной жизни: именно в этом, в выяснении общественного лица и главных, и второстепенных персонажей он видел в романах свою основную задачу.

Какие же новые требования предъявляла идейная направленность романов к художественному мастерству писателя?

Это прежде всего - историзм, возможно более ясная постановка очередных общественно-политических проблем и вызванных ими конфликтов, возможно более полное и глубокое раскрытие исторических условий, в которых развёртывается действие.

Историческая локализация событий была и в "Асе", и в повестях "Затишье" и "Вешние воды", но там она сводилась к некоторым хронологическим датам и немногочисленным бытовым деталям. Так, встреча Н. Н. с Асей отнесена Тургеневым к концу 30-х годов, встреча Санина с Джеммой - к 1840 году, "Затишье" начинается со сцены, характерной для крепостной эпохи (помещик Астахов, приехав в именье, проверяет счета у крепостного старосты), в повести "Вешние воды" есть ряд бытовых деталей, характерных для первой половины XIX века (Санин собирается ехать из Германии в Россию в дилижансе, почтовой карете и т. п.). Но общественные взгляды героев и общественный смысл основного конфликта в повестях остаётся нераскрытым.

Иное дело - романы Тургенева: они пронизаны историзмом во всех своих деталях, так как подавляющее большинство действующих лиц имеет то или иное отношение к основной общественной проблеме, поставленной писателем. В романе "Накануне" не одна только Елена живёт под впечатлением решающего, надвигающегося перелома в русской общественной жизни - это чувство испытывает каждый по-своему: и Берсенев, и Шубин, и Увар Иванович, и, хотя бы в негативном смысле, Курчатовский и Стахов, отец Елены. В романе "Новь" не только Нежданов и Марианна, но почти все действующие лица так или иначе, прямо или косвенно связаны с развёртывающимся революционным движением.

Романы Тургенева (так же, как и повести) нельзя рассматривать как точное, фотографическое отражение реальной исторической действительности. Нельзя, как делали некоторые дореволюционные критики (например, Авдеев), изучать историю русской общественной жизни 50-70-х годов XIX века по романам Тургенева. Об историзме этих романов можно говорить лишь с учётом общественно-политической позиции Тургенева, его оценки тех общественных сил, какие принимали участие в историческом процессе, и в первую очередь его отношения к господствовавшему в то время дворянскому классу.

Тургенев прекрасно знал этот класс, к которому принадлежал по рождению и воспитанию, и относился к нему резко критически. Ему была вполне ясна реакционная роль правящей аристократической верхушки, проявившаяся с особенной силой после крестьянской реформы, и он с беспощадной правдивостью охарактеризовал её в романах "Дым" и "Новь".

В сатирических тонах показал Тургенев и рядовое дворянство, провинциальных помещиков-обывателей. Видел он и теневые стороны наиболее близкой ему прогрессивной дворянской интеллигенций, её непрактичность, расхлябанность, любовь к красивой позе.

Но, понимая всё это, Тургенев не сделал тех логических выводов, какие были сделаны Герценом, Чернышевским, Добролюбовым, не признал необходимости коренной перестройки всех устоев экономической и социально-политической жизни русского народа. Свидетель социалистического и революционного движения з России и на Западе, Тургенев не стал ни революционером, ни социалистом: он продолжал верить в возможность примирения интересов помещиков и крестьян, угнетённых и угнетателей, понимая прогресс, как постепенный, медленный, но верный рост народного благосостояния и культуры.

Это была утопия, опровергнутая всем дальнейшим ходом русской истории, но Тургенев в неё верил, и она была для него исходным моментом в анализе и художественном изображении современной русской жизни и в понимании облика положительного героя.

В течение тридцати лет, с начала 50-х годов и до смерти, Тургенев внимательно присматривался ко всем изменениям, происходившим в жизни русского общества, пользуясь методом, о котором он говорил в письмах к своим корреспондентам: "нужно не только уловлять жизнь во всех её проявлениях, но и понимать её, понимать те законы, по которым она движется и которые не всегда выступают наружу; нужно сквозь игру случайностей добиваться до типов и со всем тем всегда оставаться верным правде"^*. На каждом этапе истории современной русской жизни Тургенев стремился дать оценку различным общественным группам и наметить те силы, на которые можно было бы опереться в борьбе за прогрессивное развитие русской культуры (в том смысле, в каком понимал её Тургенев).

^* (Письмо В. И. Конгу 16 июня 1876 года.)

Общественно-политическая позиция Тургенева определила в его романах и отбор, и расстановку типических характеров, в которых он отобразил своё понимание законов движения в русской жизни. Изучение рукописей Тургенева показывает, с какой тщательностью он производил отбор персонажей, с какой точностью определял их взаимоотношения и какое высокое проявил при этом художественное мастерство.

В центре романов Тургенева стоят главные герои, которых можно разбить на четыре группы. Первая группа - передовые дворяне-интеллигенты, бравшие на себя роль руководителей общественного движения, но в силу своей непрактичности, слабохарактерности не справившиеся с задачей и оказавшиеся лишними людьми (Рудин, Нежданов). Вторая группа - представители молодой интеллигенции, разночинной или дворянской, обладающие и знаниями, и силой воли, и трудовой закалкой, но оказавшиеся во власти неверных, с точки зрения Тургенева, взглядов и поэтому пошедшие по ложной дороге (Базаров, Маркелов). Третья группа - положительные герои (тоже в понимании Тургенева), приближавшиеся к правильному решению вопроса о подлинно прогрессивной деятельности. Это Лаврецкий, Литвинов, дворяне-интеллигенты, сумевшие преодолеть в себе наследие дворянской мягкотелости, пришедшие после тяжёлых испытаний к общественно-полезной работе; в особенности - это разночинец, выходец из народа Соломин, наиболее совершенный образ положительного героя у Тургенева в последнем периоде его литературного творчества. И, наконец, четвёртая группа - передовые девушки, в образах которых Тургеневым представлены три последовательных ступени вовлечения русской женщины 50-70-х годов в общественную жизнь: Наталья, только ещё стремящаяся к общественной деятельности, Елена, уже нашедшая себе полезное дело, но пока ещё на чужбине, и Марианна, участница русского революционного движения, окончательно определившая свой настоящий жизненный путь в совместной культурнической работе с Соломиным.

Тургенев, говоря словами Соломина ("Вы, русские женщины, дельнее и выше нас, мужчин"), высоко ценил героический энтузиазм, честность, преданность делу и силу воли передовых женщин своего времени, посвятил им одно из самых ярких стихотворений в прозе "Порог" и по справедливости считается "певцом русской женщины".

Тургеневисты формалистического толка (В. Гиппиус, Вл. Фишер) пытались объяснить стройность композиции в романах и повестях Тургенева тем, что он выработал для себя очень удобную трафаретную схему, которую и заполнял в каждом данном случае тем или иным содержанием. В любом романе Тургенева, утверждал В. Гиппиус, есть А и В (главные - герой и героиня), а₁ (соперники, стоящие на "низшей общественно-идейной плоскости"), а₂ (идейные антиподы), а₃ (единомышленники), в₁ (соперницы).

Так, в романе "Рудин" А и В - Рудин и Наталья, а₁ - Волынцев, а₂ - Пигасов, - Лежнев, Басистов. Соперницы (в₁) в самом действии романа "Рудин" отсутствуют, но есть их как бы заместители - "воспоминания о героинях юношеских романов Рудина".

Схема эта, если смотреть на неё как на какую-то норму для всех романов Тургенева, неверна по существу. Основной её порок в том, что она исходит из ложного формалистического принципа - из признания в творческом процессе примата формы над содержанием, почему даже и то, что в ней верно, не получает правильного объяснения.

Во взаимоотношениях героев в романах Тургенева, действительно, можно установить нечто общее, повторяющееся, что даёт право говорить о композиционных закономерностях, но это общее объясняется не тем, что Тургенев следовал какой-то придуманной им схеме, а тем, что закономерности были в самой жизни, изображённой Тургеневым, в тех общественных противоречиях, в той общественной борьбе, какие были характерны для переломной эпохи 50-70-х годов XIX века.

В самом деле. В романах "Дворянское гнездо" и "Рудин" Тургенев рядом с Лаврецким и Рудиным поставил их "идейных антиподов" а₂ (Паншина и Пигасова) и "единомышленников" а₃ (Михалевича и Лежнева) и он имел для этого основания в общественной жизни: Лаврецкий и Рудин были типичными людьми 40-х годов, жившими в обстановке идейных споров, острых идейных разногласий, и их, естественно, надо было показать в "типических обстоятельствах, т. е. в их отношениях к "идейным антиподам" и "единомышленникам". Или в романе "Накануне" Тургенев противопоставил Л (Инсарову) его соперника а₁ (Курнатовского), стоявшего "на низшей общественно-идейной плоскости", и показал, как первый побеждает второго. И этот "ход" романа следует объяснять не предписаниями предвзятой схемы, а тем, что именно так происходило в 50-60-е годы, когда лучшие, передовые девушки действительно шли не за чиновниками-карьеристами, а за общественными деятелями, за идейными борцами, и это было типическим явлением эпохи.

Таким образом композиционные закономерности в романе Тургенева были продиктованы ему исторической действительностью, мастерство же его проявилось в том, что он сумел уловить эти закономерности и выразить их в чётких типических образах. Таких закономерностей, отражённых в романах Тургенева, было даже больше, чем говорит об этом Гиппиус. Так, наряду с конфликтами главных героев с соперниками и идейными врагами, во всех романах мы видим их конфликты с обывательской средой. В "Дворянском гнезде" эта среда - Марья Дмитриевна Калитина, Гедеоновский, в "Рудине" - Ласунская, Пандалевский, в "Накануне" - Стаховы (отец и мать Елены) и Зоя. Эти конфликты также отражали закономерности общественной жизни, те отношения, которые обычно складывались в обществе между передовы ми незаурядными людьми и обывателями.

Какими же художественными средствами выясняет Тургенев в романах историческую, социальную сущность героев, как достигает того, что каждый из них предстаёт перед читателем в конкретно-исторических условиях как представитель той или иной общественной группы?

Первым средством для Тургенева были исторические, хронологические, культурно-бытовые реалии, разбросанные по всем романам.

"...Перед раскрытым окном красивого дома, в одной из крайних улиц губернского города О... (дело происходило в 1842 году), сидели две женщины...". Так начинается роман "Дворянское гнездо".

"В тени высокой липы, на берегу Москвы-реки, недалеко от Кунцова, в один из самых жарких летних дней 1853 года, лежали на траве два молодых человека...". Это начало романа "Накануне".

"- Что, Пётр? не видать ещё? - спрашивал 20 мая 1859 года... барин лет сорока..." Это - начинается роман "Отцы и дети". И т. д.

Так же точно указываются обстоятельства смерти героя: Рудин умер на баррикадах в Париже 1848 года, Инсаров - в 1854 году во время войны Болгарии с Турцией.

Особенности общественных мероприятий, за которые берутся герои романов Тургенева, названия книг, которые они читают, музыкальные произведения, какие они ценят, - все эти и подобные им детали привязывают сюжеты романов к определённому месту и времени и придают им всегда яркий исторический колорит.

Следующее средство, широко применяемое Тургеневым с той же целью историзма, - биографии главных героев, рисующие их предков, родителей, воспитание, выясняющие социальные корни их психологии. Так, Тургенев подробно знакомит читателя с историей рода Лаврецких и Кирсановых, с семейным бытом и особенностями воспитания Лизы и Елены. Если не дано биографии героя, то Тургенев считает обязательным сообщить хотя бы краткие сведения о его происхождении и воспитании.

Для объяснения, почему Базаров и Соломин обладали трудоспособностью и стойкостью - качествами, обычно отсутствовавшими у дворянской интеллигенции, в романах сообщается, что отец первого был лекарь, а дед пахал землю, а отцом второго был сельский дьячок, обременённый большой семьёй, и им обоим в молодости пришлось самостоятельным трудом пробивать себе дорогу в жизни.

Говоря о дворянской интеллигенции 50-60-х годов и отмечая, что в психологии этой интеллигенции наблюдается известный сдвиг в сторону усиления качеств, необходимых для деловой общественной работы, Тургенев одной из причин этого считает тесное общение дворян с разночинцами, а также смешанные браки, ставшие во времена Тургенева среди дворянства довольно частым явлением. С особенной ясностью это показано Тургеневым в "Дворянском гнезде". Лаврецкий, выходец из старинного рода дворян-крепостников, получил барское воспитание, но его матерью была крепостная крестьянка, а самым близким другом-разночинец Михалевич. Не это ли главным образом помогло Лаврецкому справиться с личными жизненными неудачами, взять себя в руки и выучиться "пахать землю". И, конечно, не случайно Михалевич в горячем споре, оказавшем большое влияние на Лаврецкого, произнёс знаменательные слова:

"Э, брат, не аристократничай, а лучше, благодари бога, что в твоих жилах течёт честная плебейская кровь!"

Существенную роль в историзме романов играют диалоги героев, раскрывающие по преимуществу идейную сторону эпохи. Они занимают значительное место в романах Тургенева: герои его любят спорить и много рассуждают друг с другом по общественным, философским, моральным вопросам. В "Дворянском гнезде" Лаврецкий спорит с Паншиным и Михалевичем, в "Рудине" - Рудин с Пигасовым, в "Накануне" Шубин с Берсеневым, в "Отцах и детях" Базаров с Павлом Кирсановым, в "Нови" Нежданов с Маркеловым и Соломиным. И все эти споры характеризуют не только героев романов, но и идейно-общественные течения, сменяющие друг друга в 50-70-е годы.

В какой степени Тургенев раскрывает социально-историческую сущность героев романов через их деятельность, через их отношение к труду, к своим обязанностям перед обществом, перед народом?

Тургенев почти не показывает своих героев в их общественной практике, как это делает Чернышевский в "Что делать?" (Вера Павловна) или Л. Толстой в"Анне Карениной" (Левин). Читатель получает, правда, известное представление о деятельности Рудина (да и то по его рассказам), но ничего не узнаёт о том, как Лаврецкий "выучился пахать землю", как он "наладил быт" своих крестьян, что делал Аркадий Кирсанов для улучшения своей "фермы", что дала Соломину и его рабочим организация завода на артельных началах и т. п. Тургенев говорит лишь о трудовых стремлениях героев и о самом факте их трудовой деятельности, но, конечно, этого было совершенно недостаточно для читателя, желающего выяснить вопрос об общественной ценности труда Лаврецкого или Соломина.

Основным критерием для определения характера героев романа, их общественных интересов, их стойкости, силы воли и способности к полезной деятельности является у Тургенева попрежнему история их любви.

Но в отличие от повестей, где любовь является для героя испытанием, которого он не выдерживает и которое только ещё сильнее вскрывает его дряблость и никчёмность, в романах любовь играет нередко и положительную роль: любовь поднимает силы героя, оказывает на него в большинстве случаев оздоровляющее воздействие.

Такое влияние оказывает любовь на Лаврецкого, Рудина, Инсарова, и это связано с тем, что героини романов "Дворянское гнездо", "Рудин" и "Накануне" предъявляют к своим избранникам высокие моральные требования, ценят в них общественные стремления, ждут от них помощи и руководства в полезной деятельности.

Тургенев по-разному подходил к изображению личных взаимоотношений героев и пользовался для этого различными художественными средствами. Сравним два произведения: "Дворянское гнездо", наиболее приближающееся из всех романов Тургенева к психологической повести, и "Накануне" - типичный образец социально-политического романа.

Героиня "Дворянского гнезда" находится целиком во власти религиозного чувства. Это чувство-тёмное, мистическое, порабощающее её сознание. Решив уйти от живой жизни, скрыться в монастыре, Лиза пытается объяснить себе это решение, говорит о том, что она знает "и свои грехи, и чужие, и как папенька богатство нажил... всё это отмолить, отмолить надо", но ясно, что такое объяснение совершенно несостоятельно, и в нём нет никакой логики: у Лизы не было таких страшных грехов, которые надо было "замаливать", а за грехи отца она была, конечно, не ответственна.

Иное дело - Елена из "Накануне". Она также с детских лет отличалась сильно развитым чувством, но это чувство не удаляло её от жизни, а, наоборот, влекло в самую её гущу: "Она жаждала деятельности, деятельного добра; нищие, голодные, больные её занимали, тревожили, мучили". И у Елены всегда работало сознание, поиски наилучших форм полезной деятельности; это сознание, окрашенное яркими эмоциями, и руководит ею в жизненном пути.

Тургенев с изумительным тактом видоизменяет художественные приёмы, рассказывая о любви Лизы к Лаврецкому и о любви Елены к Инсарову.

"Что подумали, что почувствовали оба? - говорит Тургенев о Лизе и Лаврецком в финальной сцене. - Кто узнает? Кто скажет? Есть такие мгновения в жизни, такие чувства... На них можно только указать - и пройти мимо".

В этих словах Тургенева - сущность того метода раскрытия человеческой психологии, какой мы видим в "Дворянском гнезде" и какой мы видели в повестях Тургенева.

Что переживал Лаврецкий, вернувшийся на родину после тяжёлой семейной драмы? В первое посещение дома Калитиных больше часу провёл он у Марфы Тимофеевны; "он почти ничего не сказал своей старинной доброй приятельнице, и она его не расспрашивала... Да и к чему было говорить, о чём расспрашивать? Она и так всё понимала, она и так сочувствовала всему, чем переполнялось его сердце".

Что переживали Лаврецкий и Лиза при первых встречах, как зародилась между ними дружба, как она перешла потом в любовь, - обо всём этом говорится намёками и не столько словами, сколько выражением лица, движениями, интонацией голоса. И тем не менее читатель понимает, что всё в романе психологически мотивировано, всё должно было произойти именно так, как рассказано Тургеневым, и что более подробного психологического анализа в данном случае и не требовалось.

Иными художественными средствами пользуется Тургенев, когда он рисует зарождение и рост любви Елены. Елена сознательно ищет себе опору в жизни, она сравнивает, сопоставляет людей, присматривается к Шубину, Берсеневу и останавливает выбор на Инсарове, так как он вполне отвечает её представлению о том, каким должен быть муж, товарищ в совместном большом общественном деле.

В соответствии с характером Елены Тургенев с полной точностью устанавливает отдельные стадии в развитии её любви и пользуется для этого приёмом самоанализа персонажей. Елена пишет дневник, из которого читатель узнаёт, как и за что она полюбила Инсарова. Такой метод раскрытия переживаний действующих лиц значительно отличается от того, какой имел место в "Дворянском гнезде". Этот метод типичен для всех романов Тургенева, посвящённых решению общественно-политических проблем и рисующих образ положительного героя.