"Отцы и дети"

Чрезвычайно сложной была та общественно-политическая обстановка, в которой был создан и вышел в свет роман Тургенева "Отцы и дети".

Всего пять лет прошло с тех пор, как Тургенев напечатал роман "Рудин", но эти пять лет (1856-1861) были ознаменованы очень большими изменениями в жизни русского общества. За эти годы в народной массе чрезвычайно усилилось глухое брожение, связанное с ожиданием "воли", участились случаи крестьянских восстаний, и даже царское правительство после крымского разгрома стало понимать необходимость ликвидации старых, крепостнических отношений.

Большие сдвиги происходили и в культурных слоях общества: среди журналов господствующее место занимали "Современник" и "Русское слово", всё громче раздавались в них голоса Чернышевского, Добролюбова, Писарева, Некрасова, всё шире и глубже становилось их влияние на молодёжь. В стране, по свидетельству современников, создавалась революционная ситуация. С каждым годом общественная борьба обострялась. Прежние единомышленники, недавно стоявшие рядом в борьбе с крепостничеством, теперь, когда надо было решать вопрос о дальнейшем экономическом и политическом пути России, разошлись в разные стороны и разбились в общем на два лагеря: на одной стороне стояли революционеры-демократы, а на другой - защитники старины и либералы, сторонники умеренных реформ.

Перед Тургеневым, всегда отражавшим, по его собственным словам, "дух и давление времени", и на этот раз встал вопрос о художественном показе назревавшего общественного конфликта.

Но Тургенев подошёл к этой задаче не как сторонний наблюдатель, а как живой участник событий, игравший в общественной жизни активную роль.

Тургенев был связан с Некрасовым и Чернышевским годами совместной работы в "Современнике". В 1856 году, когда вышел в свет "Рудин", Тургенев и Чернышевский ещё были достаточно близки в понимании ряда современных общественных вопросов, и это сказалось, в частности, в том, что Чернышевский в тот период признавал в известной степени прогрессивную роль "лишних людей" из культурного дворянства.

Теперь с каждым новым крупным произведением Тургенева и с каждым новым откликом на творчество Тургенева Чернышевского и Добролюбова всё резче становились их разногласия, приведшие вскоре к разрыву. Тургеневу, по выражению В. И. Ленина, "претил "мужицкий демократизм" Чернышевского". В октябре 1860 года он порывает с "Современником" и выходит из состава его сотрудников.

В этих сложных условиях обострённой общественной борьбы создавался роман "Отцы и дети", к которому Тургенев приступил в августе 1860 года, а закончил в июле 1861 года, напечатан же роман был в февральском номере "Русского вестника" в 1862 году.

То, что роман был помещён в "Русском вестнике", редактируемом М. Катковым, было со стороны Тургенева крупной ошибкой, сыгравшей роковую роль в судьбе романа.

Не говоря уже о том, что Катков как редактор исказил роман, сделал ряд Еставок, снижавших образ Базарова, - всё содержание журнала "Русский вестник" создавало у читателя предубеждённое отношение ко всему, что в нём печаталось. "Русский вестник" был известен как оплот политического консерватизма, не чуждавшегося некоторых нововведений, но решительно боровшегося за сохранение существующих общественных и политических устоев.

В том же номере журнала "Русский вестник", в котором был напечатан роман Тургенева, почти рядом была помещена статья "К какой мы принадлежим партии?", в которой доказывалось великое значение в общественной жизни "здорового охранительного начала". "Чуткий, понимающий себя консерватизм, - писал автор статьи, - не враг прогресса, нововведений и реформ... но он с инстинктивной заботливостью следит за процессом переработки, опасаясь, чтобы в ней не утратилось чего-либо существенного (курсив, наш. - В. Г.). Его, очень естественно, более заботит сохранение этих существенных начал, нежели конечный результат процесса" ("Русский вестник", т. 37, стр. 843).

Если перевести этот сознательно туманный, уклончивый язык статьи на язык конкретных социально-экономических вопросов, поставленных в 60-е годы, то "сохранение существенных начал" следовало понимать как защиту дворянской земельной собственности и монархического строя, т. е. защиту того самого, против чего со всей революционной страстностью боролся Чернышевский.

А через три месяца в седьмом номере "Русского вестника" была помещена статья "О нашем нигилизме - по поводу романа Тургенева". Статья эта представляла собой злопыхательный комментарий к роману: автор статьи не увидел в Базарове ничего, кроме злобы, самомнения и заносчивости, а нигилизм рассматривал как губительный революционный яд, разрушающий общественный организм.

Можно себе представить, как должна была воспринять революционно настроенная молодёжь 60-х годов роман Тургенева, помещённый в журнале, известном своим политическим консерватизмом, да ещё сопровождаемый комментариями, имеющими явно вызывающий характер. Поэтому, когда в 1862 году почти одновременно появились две рецензии на роман "Отцы и дети": одна Антоновича "Асмодей нашего времени", рассматривавшая роман Тургенева как злостную карикатуру на молодое поколение, и статья Писарева "Базаров", дававшая роману благожелательную и в общем правильную оценку, молодёжь в значительной своей части встала на сторону Антоновича.

С этого момента началась о романе "Отцы и дети" горячая полемика, продолжавшаяся многие годы и зачастую приводившая к совершенно ложным представлениям об идейно-художественном замысле Тургенева и о характере Базарова.

В "Предисловии" к изданию романов 1880 года Тургенев писал об "Отцах и детях": "Вот уже семнадцать лет прошло со времени появления "Отцов и детей", а взгляд критики на это произведение всё ещё не установился, - и не далее, как в прошлом году, я, по поводу Базарова, мог прочесть в одном журнале, что я не что иное, как "башибузук, добивающий не им раненых..." Споры об идейном смысле и общественном значении романа продолжались и в советскую эпоху. Сторонники вульгарного социологизма видели в романе "Отцы и дети" враждебную попытку Тургенева, как идеолога обуржуазившегося дворянства, опорочить революционных разночинцев, и вся первая часть романа, в которой видно положительное отношение автора к герою, трактовалась ими как ловкий ход со стороны Тургенева, желающего своей кажущейся объективностью усыпить внимание читателя для того, чтобы с тем большей силой "разоблачить" Базарова во второй части.

Современное марксистско-ленинское литературоведение, установившее правильную точку зрения на значение классического наследства, помогло отрешиться от предвзятых оценок романа "Отцы и дети" и дало ему необходимое историческое освещение.

Не закрывая глаза на ограниченность мировоззрения Тургенева, помешавшую ему дать вполне правильную и полноценную картину общественной борьбы 60-х годов, мы рассматриваем роман "Отцы и дети" как несомненно прогрессивное произведение, показавшее, по словам Тургенева, "торжество демократизма над аристократией" и явное превосходство "новых людей" из революционной демократии над культурным дворянством. В художественном же отношении "Отцы и дети" для нас - одно из самых выдающихся произведений русской литературы, один из наиболее ярких образцов социально-психологического романа.

Для выяснения художественного мастерства Тургенева в романе "Отцы и дети" следует обратиться к композиции романа, понимаемой в широком смысле как связь всех элементов произведения: и характеров, и сюжета, и пейзажа, и языка, являющихся многообразными средствами выражения идейного замысла писателя.

В композиции романа "Отцы и дети" прежде всего обращает на себя внимание особенность, присущая всем вообще произведениям Тургенева, но в "Отцах и детях",' ввиду большой сложности этого романа, особенно разительная: это предельная сжатость, сконцентрированность материала, умение писателя раскрыть сложную проблематику произведения на небольшом отрезке времени, на очень немногих эпизодах. Эту особенность своего талан- 140 та видел и сам Тургенев. Недаром он сопоставлял в своё время рассказы "Записок охотника" с экстрактами и видел в этом даже основное своеобразие своей "сжатой манеры". Когда Тургенев от рассказов, близких к очеркам, перешёл к жанрам сюжетного характера, к повести и роману, это дало ему возможность шире развернуть идейно-художественные замыслы, но тем не менее указанная особенность творчества - стремление к сжатости - в творческом методе Тургенева сохранилась; нашла она своё проявление и в романе "Отцы и дети".

Все основные события романа происходят в течение всего двух месяцев: Базаров приезжает в имение Кирсановых в конце мая, а в конце июля он умирает. Всё, что происходило с героями до или после этих двух месяцев, рассказывается в отступлениях биографического порядка (так мы узнаём о прошлом Кирсановых и Одинцовой) и в эпилоге: это создаёт у читателя впечатление, что он ознакомился со всей жизнью героя.

Основные события распределены равномерно между тремя главными центрами действия - тремя усадьбами: усадьбой Кирсановых, Одинцовой и Базаровых; четвёртое место действия, губернский город, имеет в развитии сюжета второстепенное значение

Подобно тому, как это было сделано в "Рудине", Тургенев в романе "Отцы и дети" стремится выделить сравнительно небольшое количество дней, в которых сосредоточены основные события.

Для того чтобы вложить большое содержание в небольшую форму, для того чтобы выразить многое в немногом, Тургенев пользовался различными художественными средствами. Он очень искусно отбирал для романа сравнительно небольшое количество сцен, но зато это были сцены знаменательные, существенные для раскрытия основного конфликта, показанного в романе, всегда очень характерные для героев и рисующие их с какой-то новой стороны, а вместе с тем делал участниками этих сцен нескольких действующих лиц, по-разному реагирукщих на то или иное событие. Это придавало каждой сцене большую идейную насыщенность, многозначность.

Например, в главе десятой рассказано о том, как разгорелся спор между Базаровым и Павлом Петровичем Кирсановым. Спор этот имел большое значение для характеристики этих героев, а через них и для выяснения общественного конфликта, но Тургенев, кроме того, одновременно показывает, как участвуют в этом споре не только его непосредственные участники, но и свидетели.

Аркадий всем своим видом, жестами горячо поддерживает своего учителя, а иногда не выдерживает и вмешивается в спор.

"- В силу чего же вы действуете? - спрашивает Павел Петрович.

Я уже говорил вам, дядюшка, что мы не признаём авторитетов, - вмешался Аркадий..."

И тут же Тургенев показывает коренное отличие ученика от учителя.

Вмешиваясь в спор, Аркадий, как новичок, может сказать и невпопад. Так, пытаясь разъяснить Павлу Петровичу, почему сначала надо "место расчистить", а потом уже строить, Аркадий пользуется старой фразеологией и говорит о нравственном "долге" перед народом так, как говорил бы на его месте Рудин: "Современное состояние народа этого требует... мы должны исполнить эти требования, мы не имеем права предаваться удовлетворению личного эгоизма".

"Эта последняя фраза, - замечает от себя Тургенев, - видимо, не понравилась Базарову; от неё веяло философией, т. е. романтизмом... но он не почёл за нужное опровергать своего молодого ученика".

Иначе участвует в споре Николай Петрович Кирсанов. Он вполне согласен с братом и на вопрос, ему поставленный Павлом Петровичем, отвечает безмолвным кивком головы, а вместе с''тем он внимательно следит за Аркадием и болезненно переживает его реплики, так как лишний раз убеждается в том, как далеко ушёл от него сын.

И по-своему принимает участие в споре третий свидетель - Фенечка. Она не решалась войти в гостиную, пока в ней раздавались голоса споривших, она была в соседней комнате и всё же слышала разговор. Она едва ли много поняла в этом разговоре, но чутьём была на стороне Базарова, руководствуясь при этом своим различным отношением к участникам спора. В разговоре с Базаровым, в беседке (глава XXIII), она вспоминает эту сцену: "Помните, - прежде вы всё с ним спорили. Я и не знаю, о чём у вас спор идёт, а вижу, что вы его и так вертите и так..-. Фенечка показала руками, как, по её мнению, Базаров вертел Павла Петровича...".

Так Тургенев умеет, выдвинув в сцене на первый план основную тему, одновременно освещать и второстепенные, находящиеся на периферии.

Тем же художественным средством пользуется Тургенев и в сцене бала у губернатора. Основной композиционный смысл этой сцены в том, что здесь впервые встречается Базаров с Одинцовой, и тем самым даётся завязка новой сюжетной линии романа. В центре внимания читателя - Одинцова и Базаров. Но Тургенев привлекает в этой сцене и других действующих лиц. Мы видим и Аркадия, поддающегося обаянию ^красоты Одинцовой (а это имеет значение для дальнейшего развития действия), и эмансипированную Кукшину, пошлость и безвкусица которой (она была на балу в грязных перчатках, но с райской птицей в волосах) оттеняет изящество и простоту Одинцовой, и наряду с ними развязного нахала Ситникова, противопоставленного Базарову, и либерального сановника Калязина, подошедшего к Одинцовой "с величественным видом и подобострастными речами".

Большой интерес в отношении многозначимости имеет вставной рассказ романа - история жизни Павла Петровича Кирсанова. Эта история показательна в первую очередь для Павла Петровича, так как свидетельствует о его общественной никчёмности, рисует его, во справедливому определению Базарова, как "человека, который всю свою жизнь поставил на карту женской любви и когда ему эту карту убили, раскис и опустился до того, что ни на что не стал способен".

Но ведь эта история жизни Павла Петровича вложена в уста Аркадия и рассказана она Базарову с целью поднять Павла Петровича в его глазах. Поэтому эта сцена, помимо своего прямого смысла, имеет смысл дополнительный: она говорит и об Аркадии, о его любви к дяде и о его желании сгладить, смягчить враждебные отношения, намечающиеся между Базаровым и Павлом Петровичем, говорит и о Базарове, о его трезвом взгляде на "отцов" и о его непримиримости. Наконец, история любви Павла Петровича композиционно связана с аналогичной историей Базарова: в пятнадцатой главе романа читатель узнаёт, что и Базаров, подобно Павлу Петровичу, оказался во власти овладевшем им страсти, но в противоположность Павлу Петровичу он не "раскис", а делал всё возможное, чтобы взять себя в руки.

Так, многообразными нитями история Павла Петровича связана с другими эпизодами, с другими действующими лицами романа.

В том же плане всемерного усиления содержательности романа при небольшом его объёме следует рассматривать, наряду с многозначимостью сцен, и работу Тургенева над компановкой образов - характеров.

Подготовляя романы, Тургенев, как показывают его рукописи, начинал с составления списка действующих лиц и с выяснения наиболее характерных их качеств, стремясь к тому, чтобы у каждого персонажа было своё особое, индивидуальное лицо.

Одной из особенностей мастерства Тургенева является то, что каждый созданный им характер отличается законченностью, оригинальностью и выдержанностью. Тургенев достигает этого не многословием, а искусным подбором порой очень немногочисленных, но характернейших деталей.

В "Отцах и детях" - 30 действующих лиц (включая в это число и таких третьестепенных, как генерал Кирсанов, отец Николая Петровича), о многих из них говорится буквально несколько слов, но у читателя о каждом из них остаётся вполне отчётливое представление. Например - Катя; сестра Анны Сергеевны Одинцовой, не принадлежит к основным действующим лицам: ей Тургенев посвящает всего 5 страниц: около страницы в шестнадцатой главе (первый день пребывания Базарова и Аркадия в имении Одинцовой) и несколько страниц в двадцать пятой главе (объяснение Аркадия с Катей). Уже при первом знакомстве читателя с этой восемнадцатилетней девушкой, в которой "все было ещё молодо-зелено: и голос, и пушок на всём лице, и розовые руки... и чуть-чуть сжатые плечи", которая "беспрестанно краснела и быстро переводила дух", читателю только из того, как она смотрит на Базарова и Аркадия, становится ясно, что эта девушка с характером и с своими взглядами на жизнь. Поэтому читателю не кажется неожиданным, когда в двадцать пятой главе, в решающем разговоре с Аркадием Катя заявляет ему, что он, подобно ей, ручной, а не хищный и что она его "переделает".

Действительно, проходит несколько месяцев - и при содействии Кати у Аркадия от нигилизма ничего не остаётся.

Или совершенно уже эпизодическое лицо - Тимофеич, бывший дядька Базарова, а теперь приказчик в базаровском имении. По поручению своего барина он приезжает в имение Одинцовой, чтобы напомнить Базарову, с каким нетерпением ждут его дома ("верите ли, сердце изныло, на родителей на ваших глядючи"). Но этот преданный господам старый дворовый, о котором сказано всего полстраницы, даёт возможность читателю яснее представить себе патриархальные отношения, установившиеся в доме Базаровых. Вместе с тем это чётко очерченный образ. Тимофеич остался верен себе, когда он на мгновение вновь появляется в сцене неожиданного отъезда Базарова из родительского дома: он целиком разделял скорбное чувство Василия Иваныча и Арины Власьевны, и когда Базаров скрылся из глаз, "Тимофеич, весь сгорбленный и, шатаясь на ходу, поплёлся назад в свою каморку".

Столь же выдержанными во всех своих характерных чертах представляются читателю действующие лица, исполняющие в романе основные роли. Если собрать материал, относящийся отдельно к Базарову, Аркадию, Одинцовой, Павлу Петровичу и Николаю Петровичу Кирсановым, можно легко убедиться в том, что о каждом из них сказано сравнительно немного, но именно то, что нужно для раскрытия идейного смысла романа. Как бы ни был сложен и даже противоречив тот или иной характер, в нём всегда есть психологическое единство и цельность.

Теми же, чрезвычайно скупыми, но выразительными художественными средствами рисует Тургенев в "Отцах и детях" и образ современной русской деревни, крестьянства. Этот коллективный образ создаётся у читателя через ряд деталей, разбросанных по всему роману. В общем деревня в переходный период 1859-1860 годов, накануне отмены крепостного права, характеризуется в романе тремя чертами. Это - бедность, нищета, бескультурье крестьян, как страшное наследие их многовекового рабства. На пути Базарова и Аркадия Б. Марьино попадались "деревеньки с низкими избёнками под тёмными, часто до половины разметанными крышами, и покривившиеся молотильные сарайчики с плетёными из хвороста стенами и зевающими воротищами возле опустелых гумен... Сердце Аркадия понемногу сжималось. Как нарочно, мужички встречались всё обтёрханные, на плохих клячонках; как нищие в лохмотьях, стояли придорожные ракиты с ободранною корой и обломанными ветвями; исхудалые, шершавые, словно обглоданные, коровы жадно щипали траву по канавам. Казалось, они только что вырвались из чьих-то грозных, смертоносных когтей - и, вызванный жалким видом обессиленных животных, среди весеннего красного дня, вставал белый призрак безотрадной, бесконечной зимы с её метелями, морозами и снегами".

В произведениях 50-х годов трудно найти страницу, в которой бы с такой выразительностью и художественной силой была нарисована картина старой, нищей русской деревни.

Вместе с тем Тургенев показывает, что среди крестьянства идёт глухое, но сильное брожение. "Хлопоты у меня большие с мужиками в этом году, - жалуется Николай Петрович.- Не платят оброка... Приходится пользоваться наёмными работниками, но их крестьяне подбивают". "Недавно заведённое на новый лад хозяйство скрипело, как немазанное колесо, трещало, как домоделанная мебель из сырого дерева..." Когда пришла пора уборки хлеба, "не хватало рук для жатвы... свои бабы заламывали цены неслыханные, а хлеб между тем осыпался, а тут с косьбой не совладели, а тут Опекунский совет грозится и требует немедленно и безнедоимочной уплаты процентов.- Сил моих нет! - не раз с отчаянием восклицал Николай Петрович".

Эта картина безотрадного помещичьего хозяйства дана с позиций Кирсанова, пытающегося наладить свою "ферму", но объективно она рисует то неопределённое положение, в котором находилась деревня в период "реформы", когда крестьяне ждали больших перемен и хотя ещё не отвыкли от оброчной системы, но уже начинали сильно сомневаться в том, должны ли они платить деньги за землю, которая по существу принадлежит им.

И третья черта крестьянства, показанная в романе, - полная отчуждённость крестьян от господ и недоверие к ним, в каком бы обличьи господа перед ними ни выступали. Такой смысл имеет смущавшая иногда читателей беседа Базарова с крестьянами в двадцать седьмой главе.

"Иногда Базаров отправлялся на деревню и... вступал в беседу с каким-нибудь мужиком. "Ну, - говорил он ему, - излагай мне свои воззрения на жизнь, братец: ведь в вас, говорят, вся сила и будущность России, от вас начнётся новая эпоха в истории, - вы нам дадите и язык настоящий и законы". Мужик либо не отвечал ничего, либо произносил слова вроде следующих: "А мы могим... тоже, потому, значит... какой положен у нас, примерно, придел...".

Выслушав подобную речь, Базаров однажды презрительно пожал плечами и отвернулся, а мужик побрёл восвояси.

- О чём толковал? - спросил у него другой мужик... угрюмого вида...- О недоимке, что ль?

- Какое о недоимке, братец ты мой!-отвечал первый мужик, и в голосе его... слышалась какая-то небрежная суровость, -так, болтал кое-что, язык почесать захотелось. Известно, барин, разве он что понимает?

- Где понять! - отвечал другой мужик и... оба принялись рассуждать о своих делах и нуждах..."

Эта сцена имеет, конечно, значение для характеристики Базарова: показывая его ироническое отношение к славянофильской идеализации крестьянства, еще больше говорит эта сцена о крестьянах, об их недоверчивом отношении к господам и о том, что крестьяне живут своими интересами, что у них есть свои вопросы, непонятные далее для таких людей, как Базаров, казалось бы, ближе всех других подошедший к народу.

Так создаёт Тургенев коллективный образ деревни, необходимый для понимания всего содержания романа.

В композиции "Отцов и детей" большую роль играют те художественные средства, которыми пользуется Тургенев для сопоставления характеров и для показа их развития, динамики.

Сопоставление характеров даётся Тургеневым преимущественно по принципу антитезы, контраста, последовательно и неуклонно проведённого через всё содержание романа. Необходимость такого контрастирования определяется основным конфликтом романа, характером главного героя и его местом среди других действующих лиц. Базаров в дворянской среде - совершенно инородное тело, и приспособиться к этой среде он не в состоянии. Это относится и к прогрессивной дворянской семье Кирсановых, и к богатому, с претензиями на аристократизм имению Одинцовой, и к мелкопоместной, патриархальной усадьбе Базаровых. Всюду Базаров чувствует себя чужим человеком. На эту свою отчуждённость от дворянской среды указывает и сам Базаров. Расставаясь с Одинцовой, он говорит:

"Я уж и так слишком долго вращался в чуждой для меня сфере. Летучие рыбы некоторое время могут продержаться в воздухе, но вскоре должны шлёпнуться в воду; позвольте же и мне плюхнуть в мою стихию".

А в сцене прощания с Аркадием, непосредственно примыкающей к разговору с Одинцовой, дано до известной степени и разъяснение того, что именно понимает Базаров под родной ему "стихией".

"...Для нашей горькой, терпкой, бобыльной жизни ты не создан, - говорил он Аркадию. - В тебе нет ни дерзости, ни злости, а есть молодая смелость да молодой задор; для нашего дела это не годится... мы драться хотим... нам других подавай! Нам других ломать надо! Ты славный малый; но ты всё-таки мякенький, либеральный барич..." Так определялась пропасть между Базаровым и самым близким к нему из всех героев романа - Аркадием.

Для того, чтобы убедиться, насколько последовательно проводится Тургеневым принцип антитезы в раскрытии характеров, обратимся к первому и главному сопоставлению: Базарова с П. П. Кирсановым.

Уже в экспозиции, во второй и третьей главах, рисующих приезд Базарова в имение Кирсановых, показано, насколько Базаров и своей наружностью, и костюмом, и манерой обращения с людьми совершенно чужд дворянской среде и в особенности главному "идеологу" дворянства в романе П. П. Кирсанову. Сопоставим два портрета.

"Длинное и худое (лицо), с широким лбом, кверху плоским, книзу заострённым носом, большими зеленоватыми глазами и висячими бакенбардами песочного цвету, оно оживлялось спокойной улыбкой и выражало самоуверенность и ум... Его тёмнобелокурые волосы, длинные и густые, не скрывали крупных выпуклостей просторного черепа". Это интеллигент разночинец Базаров.

В дальнейшем к этому описанию наружности Базарова добавляется ещё такая черта, как "обнажённая красная рука".

А вот другой портрет.

"На вид ему было лет сорок пять: его коротко остриженные седые волосы отливали тёмным блеском, как новое серебро; лицо его, жёлчное, но без морщин, необыкновенно правильное и чистое, словно выведенное тонким и лёгким резцом, являло следы красоты замечательной; особенно хороши были светлые, чёрные, продолговатые глаза. Весь облик... изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое большей частью исчезает после двадцатых годов". У него была "красивая рука с длинными розовыми ногтями". Это портрет Павла Петровича Кирсанова, дворянина-аристократа 40-х годов.

Ясно, что эти портреты созданы по принципу антитезы, причём в основу этой антитезы положен по преимуществу классовый признак.

Всматриваясь в портрет Базарова, читатель скажет, что перед ним едва ли человек физического труда, крестьянин или рабочий, так же, как едва ли это и обеспеченный, не занятый трудом барин; вернее, это человек среднего сословия, разночинец, не чуждающийся физического труда ("красные руки"), но в основном занятый умственной, интеллектуальной работой ("широкий лоб", "крупные выпуклости просторного черепа"; лицо, выражающее "самоуверенность и ум").

Известно, что Катков, печатая в "Русском вестнике" "Отцы и дети" в отсутствие Тургенева (жившего в это время в Париже), внёс в портрет Базарова эпитет "угреватый" (угреватый лоб), руководствуясь злобным желанием снизить героя в глазах читателя, но Тургенев при переиздании романа выбросил эпитет "угреватый", признав его совершенно неуместным для Базарова.

Полную противоположность представляет собой портрет П. П. Кирсанова. Всё в нём обличает породистого богатого дворянина; это выходец из помещичьего класса, где ряд поколений вёл спокойную, обеспеченную нетрудовую жизнь и мог отдавать много времени заботе о своей внешности, о "длинных розовых ногтях", о чистоте лица, об изяществе фигуры.

Тот же контраст - в костюме обоих героев. У Базарова - "длинный балахон с кистями", который сам Базаров именует "одежонкой". А у Павла Петровича Кирсанова - "тёмный английский сьют, модный низенький галстух и лаковые полусапожки".

Тургенев не только даёт диаметрально противоположные портреты Базарова и Павла Петровича, но и показывает эти портреты в действии: уже одна внешность Базарова и Павла Петровича при первом же их знакомстве вызывает у них взаимную антипатию и сразу определяет отношения.

"- Кто сей? - спросил Павел Петрович.

- Приятель Аркаши, очень, по его словам, умный человек.

- Он у пас гостить будет?

- Да.

- Этот волосатый?

- Ну да.

Павел Петрович постучал ногтями по столу".

Выбор слов: сей, волосатый показывает, что Павел Петрович с одного взгляда определяет Базарова, как человека чуждого и враждебного ему круга.

То же испытывает и Базаров по отношению к Павлу Петровичу.

"- А чудоковат у тебя дядя!.. Щегольство какое в деревне, подумаешь! Ногти-то, ногти, хоть на выставку посылай!.. Я всё смотрел: этакие у него удивительные воротнички, точно каменные, и подбородок так аккуратно выбрит. Аркадий Николаевич, ведь это смешно!"

Та же антитеза у Базарова и Павла Петровича и в манере обращения с людьми..

Базаров держит себя просто, даже подчёркнуто про-' сто, считая излишними те условности культурного обхождения, какие особенно прочно держались в дворянском быту. Аркадий, знакомя своего отца с Базаровым, говорит: "Папаша, позволь познакомить тебя с моим ! добрым приятелем, Базаровым. Он так любезен, что согласился погостить у нас". И Николай Петрович тотчас же подхватил этот условный тон.

"- Душевно рад, - начал он, - и благодарен за доброе намерение посетить нас; надеюсь... позвольте узнать ваше имя и отчество?

- Евгений Васильев, - отвечал Базаров ленивым, но мужественным голосом...

- Надеюсь, любезнейший Евгений Васильич, что вы не соскучитесь у нас, - продолжал Николай Петрович.

Тонкие губы Базарова чуть тронулись; но он ничего не отвечал и только приподнял фуражку..."

Нет никаких оснований думать, что Николай Петрович действительно был доволен неожиданным появлением неизвестного ему гостя. Он ждал сына как близкого человека, как друга и будущего помощника по управлению имением и, вероятно, предпочёл бы, чтобы он приехал один. Но "долг вежливости" заставлял его делать вид, что он очень рад появлению Базарова и что ом беспокоится только о том, как бы гостю не было скучно.

Базаров прекрасно понимал эту условную ложь и на любезности Николая Петровича или отвечал очень кратко и нехотя, ленивым голосом, или совсем не отвечал.

Этой подчёркнутой простоте в обращении у Базарова противопоставлена ещё более подчёркнутая изысканность, переходящая в манерность у Павла Петровича Кирсанова.

В разговоре с Базаровым Павел Петрович употребляет такие выражения, как "Я считаю долгом объявить вам", "смею сказать, меня все знают за человека либерального и любящего прогресс" и т. п.

Вызвав Базарова на дуэль (гл. XXIV), Павел Петрович говорит: "За сим, милостивый государь, мне остаётся только благодарить вас и возвратить вас вашим занятиям. Честь имею кланяться".

Неудивительно, что такая резкая противоположность в манере, в тоне обхождения у Базарова и Павла Петровича Кирсанова также содействует усилению у них заимных враждебных чувств.

Павел Петрович почувствовал это с первого же разговора с Базаровым (гл. VI):

"- Вы столь высокого мнения о немцах?-проговорил с изысканной учтивостью Павел Петрович. Он начинал чувствовать тайное раздражение. Его аристократическую натуру возмущала совершенная развязность Базарова. Этот лекарский сын не только не робел, он даже

отвечал отрывисто и неохотно, и в звуке его голоса было что-то грубое, почти дерзкое".

И Базаров, в свою очередь, отвечает на тон Павла Петровича вспышкой враждебного чувства.

"- Да, стану я их баловать, этих уездных аристократов! Ведь это всё самолюбие, львиные привычки, фатство!"

Наряду с общей манерой речи, и лексика Базарова и Павла Петровича, выбор слов, какими они пользуются, также охарактеризованы Тургеневым по принципу антитезы, имеющей социальный, классовый характер. Базаров обычно пользуется простыми, общепонятными словами и оборотами речи. Он избегает иностранных слов и всех тех выражений, какие отзывают философскими абстракциями, эстетикой и "романтическими" чувствами дворянской интеллигенции 40-х годов. Он изредка употребляет латинские слова, к которым привык в классической средней школе и особенно на медицинском факультете (bene, pater familias и т. п.), но вообще стремится к максимальной ясности и точности речи. Он склонен, где только можно, пользоваться просторечием, народными пословицами и поговорками. Он говорит: "тамошные учёные", "мне скажут дело, я соглашаюсь"; "вы, чай, слыхали", "на своём молоке обжёгся, на чужую воду дует", "слыхали мы эту песню много раз", "мы аза в глаза не видали", "коли раздавят, туда и дорога", ."только бабушка ещё надвое сказала", "от копеечной двечи Москва сгорела" и т. п.

Иначе говорит Павел Петрович Кирсанов. Как свойственно барину-аристократу, он часто вставляет в свою речь французские слова. Он пользуется ими по двум причинам. С одной стороны, он с детства настолько овладел французским языком, что может думать, выражать те или иные понятия французскими словами, в особенности тогда, когда ему не хватает своих, русских слов. Так^ он говорит Базарову: "без чувства собственного достоинства... нет никакого прочного основания общественному... bien publice...^* общественному зданию". Французское bien publice помогло Павлу Петровичу сформулировать мысль, которую он затруднялся выразить по-русски. Другая причина, побуждающая Павла Петровича пользоваться французской речью, - желание сказать брату или племяннику то, чего, по его мнению, не должны знать присутствующие при разговоре слуги: "Я накажу, - говорит он Николаю Петровичу о только что приехавшем Аркадии, - что Аркадий s'est degourdi"^**.

^* (общественному благу.)

^** (стал развязнее.)

В противоположность Базарову, Павел Петрович обильно пользуется иностранными словами, подчёркивая в их произношении их нерусское происхождение. Так, он видит особый шик в том, чтобы сказать принсипы (близко к французскому произношению) вместо переделанного на русский лад слова принципы. Он, подобно Базарову, пользуется иногда просторечием, но с совершенно иными целями. Если у Базарова народные слова и пословицы стали органической частью его собственной речи, и он пользуется ими так же естественно и просто, как всякими другими словами, то у Павла Петровича пользование народными оборотами является манерностью, барской причудой. Тургенев даёт к этой особенности речи Павла Петровича прекрасное социальнопсихологическое объяснение; "- Я эфтим хочу доказать, милостивый государь (Павел Петрович, когда сердился, с намерением говорил: "эфтим" и "эфто", хотя очень хорошо знал, что подобных слов грамматика не допускает. В этой причуде сказывался остаток преданий Александровского времени. Тогдашние тузы, в редких случаях* когда говорили на родном языке, употребляли, одни - эфто, другие - эхто: мы, мол, коренные русаки, и в то же время мы вельможи, которым позволяется пренебрегать школьными правилами)..."

Но самое главное, в чём проявляется противоположность между Базаровым и Павлом Петровичем Кирсановым и в чём в особенности сказался общественный конфликт, показанный в романе Тургенева, - это их совершенно различные взгляды, разное отношение к окружающим людям, к дворянству и к народу.

В этом отношении Тургенев пользуется приёмом антитезы с особенной чёткостью.

В споре Базарова с Павлом Петровичем затронуты все основные философские и социально-экономические вопросы, которые в 60-х годах разделяли революционных разночинцев и либеральных дворян на два враждующих

лагеря. Это вопросы о материализме и идеализме, о путях дальнейшего экономического и политического развития страны, и в связи с этим, о либералах-"обличителях" и "нигилистах"-революционерах, об общественной роли точного знания и искусства, о семье и браке. Среди этих вопросов не было ни одного, по которому у Базарова и Павла Петровича не было бы самого глубокого расхождения.

Говоря о том, что в споре Базарова с Павлом Петровичем Кирсановым отразился общественный конфликт эпохи, необходимо сделать значительные оговорки.

Тургенев имел возможность в конце 50-х годов изучать революционно-демократическую молодёжь частью по личным встречам с Чернышевским, Добролюбовым, с "молодым провинциальным врачом", послужившим, по словам самого Тургенева, прототипом для Базарова, а ещё больше по журнальным статьям того времени, по "Современнику" и "Русскому слову".

В высказываниях Базарова отражено было главным образом то течение среди революционно-демократической молодёжи, которое было представлено Д. И. Писаревым и журналом "Русское слово". Если Базаров очень неопределённо говорит о планах своей общественной деятельности и даже отказывается ответить на вопрос, что же "нигилисты" будут строить ("это уж не наше дело"), то такая неопределённость в значительной степени объясняется отсутствием ясной общественно-политической программы у просветителей типа Писарева в 1859-1860 годах, т. е. в то время, когда Тургенев накапливал основной материал для романа (действие романа отнесено к 1859 году).

И Павел Петрович Кирсанов также только до известной степени может рассматриваться как типичный представитель дворянского либерализма. По словам Тургенева, он "хотел представить в нём тип Столыпиных, Россетов и других русских ех-львов". В большей мере основные черты прогрессивной дворянской интеллигенции проявились у Николая Петровича и у Аркадия (в последней части романа). Что же касается Павла Петровича, то этот бывший гвардеец, близкий к аристократическим кругам, принадлежит среди либералов к правой группировке, смыкающейся с консерваторами. Тургенев выдвинул его на первый план потому, что в сопоставлении с ним с наибольшей рельефностью можно было показать характерные особенности разночинца Базарова.

Антитеза применялась Тургеневым в романе "Отцы и дети" не только по отношению к Базарову и Павлу Петровичу. Базаров и Аркадий, Базаров и Ситников, Одинцова и Кукшина, Одинцова и Фенечка - это всё разновидности применения приёма художественной антитезы.

В плане общей идейной направленности романа антитеза имела особо важное значение там, где ею определялось различие между разночинцами и культурным дворяцством, между "отцами" и "детьми".

В этом смысле заслуживает внимания то, что приём противопоставления Тургенев применил даже к второстепенным персонажам - к дворовым слугам в имении Кирсановых: к старику Прокофьичу и молодому Петру. Прокофьич - человек старых взглядов, "аристократ не хуже Павла Петровича": он не любил Базарова, "с угрюмым видом подавал ему за столом кушанья, называл его "живодёром" и "прощелыгой" и уверял, что он с своими бакенбардами - настоящая свинья в кусте".

А Пётр, которого Тургенев называет человеком новейшего, усовершенствованного поколения, тяготел к Базарову, "ухмылялся и светлел, как только Базаров обращал на него внимание".

Не в меньшей степени, чем антитезой, пользовался Тургенев в романе "Отцы и дети" другим художественным средством, также очень существенным для раскрытия идейного содержания романа, - показом характеров в противоречиях, в развитии, в динамике.

Не для всех действующих лиц романа такой анализ был необходим. В характерах, например, Ситникова или Кукшиной, не было никаких противоречий:характеры эти были элементарно просты и однотонны. Ситников и Кукшина были законченным олицетворением пошлости, и так как роль их в романе была служебная, то для характеристики их Тургеневу было достаточно одной-двух сцен. Иное дело центральные герои-Базаров и Аркадий. Это - характеры сложные, в которых уживаются противоречивые чувства и мысли, и Тургенев поставил своей задачей показать их в изменениях, в переходах из одного состояния в другое.

В полной мере это удалось Тургеневу по отношению к Аркадию. Основной внутренний конфликт, переживаемый Аркадием, это конфликт мягкотелого барича, воспитанного в условиях культурной дворянской среды, проникнутого с детства её интересами и настроениями, но барича, подпавшего под влияние революционно-демократических взглядов, господствовавших среди молодёжи 60-х годов.

Последовательно, шаг за шагом, с исключительным художественным тактом показывает Тургенев истоки этого противоречия, его развитие, кульминацию и естественный финал.

Внутренняя противоречивость Аркадия видна уже в первых сценах, описывающих его встречу с отцом.

С одной стороны, - это Кирсанов, питомец дворянского гнезда, связанный со своим отцом и дядей нитями глубокой привязанности, "весело отвечающий на отцовские ласки", принимающий самое живое участие во всём, что волнует отца, мечтающий о том, чтобы вместе с ним ввести "преобразования" в помещичье хозяйство, любящий природу русской деревни, "романтик" в душе, а с другой - это ученик и последователь Базарова, чрезвычайно "дорожащий его дружбой", постоянно чувствующий на себе-его критикующий, охлаждающий взгляд и поэтому сдерживающий в себе "романтические" порывы и подчёркивающий свой "нигилизм".

Тургенев показывает в начале романа и социальные истоки психологии Аркадия, для чего знакомит читателя с жизнью Николая Петровича, как типичного представителя прогрессивного дворянства 40-х годов, рассказывает историю его романтической любви и крепкой, товарищеской дружбы с сыном.

Противоречия в душевном строе Аркадия раскрываются полнее, когда он вместе с Базаровым попадает в обстановку родного дома. Он чувствует себя между двух огней. Он заявляет себя сторонником базаровских идей, поддакивает своему учителю, с гордостью говорит: "Мы ломаем, потому что мы - сила" - и по совету Базарова пытается перевоспитать своего отца, для чего даёт ему "на первый случай" популярно написанную брошюру Бюхнера "Stoff und Kraft", а вместе с тем его оценка близких людей осталась прежней: отец для Аркадия - гуманный, "золотой человек", а отнюдь не "отставной", песня которого уже спета, не "старенький романтик", как определяет его Базаров, и он не видит ничего смешного в том, что отец играет на виолончели:. "Базаров продолжал хохотать, но Аркадий, как ни благоговел перед своим учителем, на этот раз даже не улыбнулся". Расходится Аркадий с Базаровым и в понимании Павла Петровича: дядя для него не "архаическое явление", не "уездный аристократ", достойный только насмешки и презрения, а человек "неглупый", обладающий "предобрым сердцем", человек "глубоко несчастный" и "презирать его грешно".

Однако эта разная оценка близких людей не изменила пока отношения Аркадия к Базарову: он попрежнему смотрит на него как на своего руководителя и друга, а себя считает последовательным сторонником революционно-демократических идей.

Переломный этап в переживаниях Аркадия начинается со времени пребывания в имении Одинцовой, и основным толчком для него в пересмотре отношения к Базарову и его взглядам является то, что они становятся соперниками. Аркадию казалось, что он влюблён в Одинцову, и он с грустью наблюдал за успехами своего приятеля, а тот "беседовал с Аркадием гораздо меньше прежнего... как будто избегал, как будто стыдился его". Аркадий начал даже иронизировать над Базаровым, чего раньше никогда не мог себе позволить. "Между обоими молодыми людьми с некоторых пор установилось какое-то лжеразвязное подтрунивание, что всегда служит признаком тайного неудовольствия или невысказанных подозрений".

Этот критицизм Аркадия к Базарову усиливается, когда они вместе переезжают в усадьбу Базаровых. Аркадий вступает теперь уже в споры с Базаровым, когда тот, удручённый до крайности своей неудачей, высказывает резкие суждения и не проявляет необходимого внимания к близким людям.

Так постепенно ослабляется у Аркадия связь с Базаровым и уменьшается влияние чуждых для него идей, идей революционных разночинцев.

А рядом в такой же постепенности растёт встречное влияние - воздействие родной для него поместной стихии. Решающую роль в этом смысле играет для Аркадия зародившаяся и всё усиливающаяся любовь к Кате.

Раскрывая историю этой любви, Тургенев, как он это обычно делал в романах и повестях, не занимался под робным анализом душевных переживаний, а отмечал лишь отдельные моменты нарастающего чувства.

Исходя из положения, сформулированного в "Дворянском гнезде": "Есть такие мгновения в жизни, такие чувства... На них можно только указать - и пройти мимо", - Тургенев меньше всего анализирует чувство Аркадия, он преимущественно говорит о его поведении и о его внешности, о выражении лица, дающих возможность читателю догадываться о том, что герой переживает.

Когда Аркадий вторично уехал к Одинцовым, на этот раз один, без Базарова, он думал ещё, что его влечёт туда Одинцова. Но встретив по приезде в имение Катю, которая, узнав его, покраснела, он испытал неожиданную радость: "Встреча с нею показалась ему особенно счастливым предзнаменованием; он обрадовался ей, словно родной".

Тургенев не рассказывает о том, что происходило потом с Аркадием, и сразу переходит к решающим сценам, причём только намёками говорит о том, как новое чувство овладело Аркадием и как он уж начал душевно перестраиваться под влиянием сильной и умной девушки.

"В Никольском, в саду, в тени высокого ясеня, сидели на дерновой скамейке Катя с Аркадием... Они молчали оба, но именно в том, как они молчали, как они сидели рядом, сказывалось доверчивое сближение... И лица их изменились с тех пор, как мы их видели в последний раз: Аркадий казался спокойнее, Катя оживлённее, смелей".

А дальше описывается разговор, показывающий, что Аркадий и Катя теперь думают и чувствуют почти одинаково и что Аркадий с помощью Кати - уже во власти привычной для него дворянской обстановки.

Разговор идёт о Гейне, которого читает сейчас Аркадий. Кате нравится Гейне, когда он задумчив и грустит, а Аркадию - когда он смеётся.

"- Это в вас ещё старые следы вашего сатирического направления...- говорит Катя ("Старые следы! - подумал Аркадий.- Если б Базаров это слышал!"). Погодите, мы вас переделаем.

- Кто меня переделает? Вы?

- Кто? - Сестра; Порфирий Платонович, с которым вы уже не ссоритесь; тётушка, которую вы третьего дня проводили в церковь".

И Аркадий скоро признался в своём полном поражении. "Я уже не тот заносчивый мальчик, - говорил он на другой день Кате, - каким сюда приехал... До сих пор я не понимал себя, я задавал себе задачи, которые мне не по силам... Глаза мои недавно раскрылись, благодаря одному чувству..."

Спокойная семейная жизнь Аркадия в Марьине, где он стал помещиком нового типа, "рьяным хозяином", сумевшим сделать доходной свою "ферму", является вполне закономерным финалом его истории: внутренние противоречия Аркадия нашли своё естественное завершение - он вновь вернулся в родное ему дворянское гнездо.

История Аркадия была очень типичной для дворянской молодёжи 60-х годов, подпадавшей временно под влияние революционно-демократической идеологии, и Тургенев блестяще, со всей присущей ему художественной яркостью сумел отразить эту сторону современного ему общественного конфликта, борьбы "отцов и детей".

Значительно более трудная задача встала перед Тургеневым, когда он то же средство художественного изображения - раскрытие противоречий - применил к Базарову.

Показывая противоречия Базарова, Тургенев исходил уже не столько из объективной действительности, из того, что можно было наблюдать в процессе развития революционно-демократического движения, сколько из своих взглядов, из своего несогласия с мировоззрением революционных разночинцев.

Тургенев очень ценил личные качества Базарова, его трезвый ум, честность, правдивость, демократизм, силу воли и ставил его выше всех своих дворянских героев. "Он подавляет все остальные лица романа", - писал он Случевскому 14 апреля 1862 года. Тургенев во многом даже соглашался со взглядами разночинцев, и если иметь в виду спор Базарова с Павлом Петровичем Кирсановым, можно сказать, что Тургенев в основном был на стороне Базарова.

Но в мировоззрении революционных разночинцев (необходимо помнить, что Тургенев в романе имел в виду по преимуществу то течение, которое было представлено Писаревым и "Русским словом") Тургенев считал для себя неприемлемыми такие стороны в мировоззрении разночинцев, как рационализм, рассудочность, непонимание громадной роли в человеческой жизни чувства, отрицательное отношение к эстетике, к искусству.

Желая показать нежизненность, неправильность этих взглядов, Тургенев во второй части романа перенёс своего героя в новую обстановку, в новые условия, в которых ему пришлось действовать в полном противоречии со своими взглядами.

Рационалист, отрицающий силу подлинной любви, Базаров охвачен страстью к женщине, чуждой ему и по общественному положению, и по характеру, и охвачен настолько, что неудача повергает его в состояние подавленности и тоски. Он считает дуэль нелепостью, в чём согласен с ним и Тургенев, называвший дуэль пережитком "элегантно-дворянского рыцарства", а практически принимает вызов. Он, несомненно, любит и уважает отца и мать, а вместе с тем, сам того не желая, приносит им много горя и страданий.

Во всём этом нет ничего неправдоподобного. Разве невозможен был случай, когда революционер-разночинец сказался бы в положении Базарова и испытал то же самое, что с ним произошло. Можно даже допустить, что в минуты обострённой тоски он пережил бы упадочные настроения и высказывал такие пессимистические мысли, которые не вяжутся с его мировоззрением.

Но такой случай, такой душевный разлад был совершенно не типичным для революционно-демократической молодёжи, он ни в какой мере не выражал сущности "новых людей", и то, что Тургенев в 60-е годы, в период обострённой общественной борьбы фиксировал внимание читателей на этих противоречиях революционных разночинцев вместо того, чтобы показать их в созидательной работе, хотя бы и просветительской, можно объяснить только ограниченностью мировоззрения писателя и его оторванностью от революционного движения.

Необходимо, впрочем, добавить, что, не соглашаясь целиком со взглядами Базарова, Тургенев и во второй части романа продолжает высоко ценить его личные качества: его ум, стойкость и решительность. Базаров не становится рабом отвергнутой любви, подобно Павлу Петровичу Кирсанову, он не капитулирует перед своим мрачным и тоскливым настроением, а энергично с ним борется, уходит с головой в работу и попрежнему "подавляет" всех остальных героев романа.

В конечном итоге мы имеем право сказать, что Тургенев разрешил поставленную им перед собой идейно-художественную задачу: он показал основные черты общественного конфликта 60-х годов, победу революционной демократии над культурным дворянством и дал в лице Базарова образ положительного героя. О том, что Тургенев понял и оценил то, что он считал наиболее положительным в революционной разночинной молодёжи: её демократизм, стремление идти с народом, её энергию и отнёсся ко всему этому с полным сочувствием, - об этом свидетельствует лирическая концовка романа. Правда, эта концовка непосредственно относится к родителям Базарова, передаёт их наивную веру в конечное торжество их молитв, их слёз, их святой, преданной любви. Это им цветы, растущие на могиле сына, говорят "о вечном примирении и о жизни бесконечной..."

Но лирическая концовка романа является одновременно и "надгробным словом" автора о Базарове, о его "страстном, грешном, бунтующем сердце". Такое глубоко искреннее, прочувствованное надгробное слово над могилой Базарова мог сказать только его друг, если и расходящийся с ним во взглядах, но всё же относящийся к нему с несомненной симпатией и уважением.