Снова в России

Закончив слушание лекций в Берлинском университете, Тургенев в мае 1841 года возвращается в Россию. Новые стремления владеют им. Он хочет стать педагогом, ученым. Мечтает о карьере профессора философии.

Однако все лето этого года он провел в Спасском, где больше охотился, чем занимался наукой, а приехав осенью в Москву, вел далеко не замкнутую жизнь.

Готовясь днем к сдаче экзаменов на звание магистра философии, он вечерний свой досуг охотно проводил среди друзей.

Они часто собирались у Тургенева в комнатах верхнего этажа дома на Остоженке, нанятого в тот год Варварой Петровной. Здесь его навещали братья Михаила Бакунина, близкие и добрые отношения с семьей которого у него установились еще летом, когда он бывал в их имении Премухино.

Тогда же Иван Сергеевич увлекся Татьяной Бакуниной. "Премухинский роман" Тургенева нашел затем отражение в его творчестве.

Молодой Тургенев, отлично знавший немецкую философию, становится желанным гостем в московских литературных салонах, где велись ожесточенные философские споры. Участники их также стремились с помощью философии найти ответы на волновавшие их злободневные вопросы.

Позднее, вспоминая об этом времени, Тургенев писал: "Мы еще верили тогда в действительность и важность философических и метафизических выводов <...> Впрочем, мы тогда в философии искали всего на свете, кроме чистого мышления" (XIV, 29).

Чаще других Тургенев посещал литературный салон А. П. Елагиной, матери братьев Киреевских, и кружок Грановского, где бывали самые просвещенные и талантливые люди России. Известно, например, что побывать в салоне Елагиной считали своим долгом все приезжавшие в Москву знаменитости, русские и иностранцы.

Для представителей молодого поколения московские литературные кружки и салоны явились своеобразной школой. Здесь в словесных спорах скрещивали шпаги люди различных взглядов, здесь развивались два противоположных направления русской общественной мысли - западничество и славянофильство, к которому Тургенев "уже тогда отнесся<...> отрицательно" (П., X, 161).

В ту зиму Иван Сергеевич встречался с Гоголем и Чаадаевым, познакомился с семьей Аксаковых.

Но вот наступила пора экзаменов, и на Тургенева обрушились неудачи.

Все началось с того, что в Московском университете, где он надеялся, сдав магистерские экзамены, получить кафедру философии, остававшуюся уже более пятнадцати лет незамещенной, его не допустили к испытаниям.

Их, как объяснил ему декан словесного отделения философского факультета, просто некому было принимать. Когда же Тургенев обратился с просьбой проэкзаменовать его к самому попечителю Московского учебного округа, то не только вновь получил отказ, но и убедился в том, что причиной его прежде всего было нежелание университетского начальства возрождать фактически уже несуществовавшую кафедру и возобновлять на ней занятия по предмету, который еще со времени восстания декабристов считался в официальных кругах России весьма опасным и вредным.

Так рухнули надежды Тургенева стать профессором Московского университета. И все же магистерские экзамены он сдал.

Произошло это в мае 1842 года в Петербургском университете. Но диссертацию он так и не написал. И прежде всего потому, что в момент, когда ему надо было приступать к работе над нею, он уже разочаровался в идеалистической философии. Об этом свидетельствуют его ответы на магистерских экзаменах.

Не могли также не повлиять на решение Тургенева отказаться от мечты стать ученым, посвятить свою жизнь педагогике, и московские неудачи. Они убедили его в том, что при существующих условиях он, даже взойдя на профессорскую кафедру, не сможет с помощью науки, столь усердно "опекавшейся" тогда высшей властью, достигнуть главной цели своей жизни - с пользой послужить Родине и ее народу.

Важно и то, что уже в это время Тургенев начал сознавать, что философия - не его призвание. Позднее, имея в виду себя и Белинского, он признавался: "...ни он, ни я, мы нисколько не были философами и не обладали способностью мыслить отвлеченно..." (XIV, 29).

Вскоре Тургенев принимает новое решение - попытаться достигнуть главной цели своей жизни на государственной службе.

Завершив продолжавшуюся несколько месяцев поездку по Германии и вернувшись в конце 1842 года в Россию, Тургенев сразу начинает хлопоты о поступлении на службу в Министерство внутренних дел.

С лета 1843 года он служил под начальством писателя В. И. Даля в особенной канцелярии этого министерства, где как раз в это время подготавливались законопроекты, которые должны были изменить положение крепостных крестьян.

И конечно, поступая сюда, Тургенев опять-таки руководствовался стремлением принести своим трудом пользу России - внести и свою лепту в дело, которое он считал тогда самым необходимым, - освободить русский народ от крепостной зависимости. Об этом свидетельствует записка "Несколько замечаний о русском хозяйстве и о русском крестьянине", которую как официальный документ при поступлении на службу он представил министру внутренних дел Л. А. Перовскому.

В это время Тургенев уже хорошо разбирался во многих хозяйственных и экономических проблемах. Давно серьезно интересуясь ими, он постоянно с большим вниманием наблюдал за всеми социально-экономическими процессами как в России, так и в Европе.

Он хорошо знал о всюду вспыхивавших волнениях крестьян, видел, как далеко зашел кризис, охвативший тогда все крепостное хозяйство, как за последние годы еще более ухудшилось положение крепостных. Все это убедило Тургенева в необходимости для России безотлагательных и весьма серьезных преобразований.

Свои взгляды на столь важные для того момента вопросы Тургенев и изложил в записке министру.

Подвергнув в ней резкой критике порядок ведения крепостного хозяйства, Тургенев сделал вывод, что "патриархальное состояние России" (то есть - крепостное право) уже давно "препятствовало гражданскому развитию" страны (I, 462), что оно приносит ей величайший вред и поэтому "весь наш сельский быт должен измениться" (I, 467).

Выступая против "крепостного состояния", против рабства, Тургенев использует для защиты своей точки зрения и нравственно-этические доводы. Он утверждает, что законы должны исключить "прихоть владельца" и все то, что в отношениях между людьми приводит к поступкам, недостойным человека, и оскорбляет человеческую личность (I, 468).

Отметим также, что уже в этом раннем своем труде Тургенев дал резко отрицательную оценку западноевропейским капиталистическим порядкам. Живя за границей, он сам убедился, чего стоила пресловутая буржуазная свобода, он сам увидел, что личное рабство сменилось там не менее тяжелым - экономическим рабством.

В своей записке Тургенев писал: "...ремесленники в Англии едва ли не более наших крестьян заслуживают названия рабов <...> В Макленбурге крестьяне, хотя и лично свободные, в сущности находятся в тесной зависимости оттого, что немногочисленные помещики того края как бы сговорились не принимать ни одного крестьянина, отошедшего от своего господина. Во время моего пребывания в Богемии мне не раз удавалось быть свидетелем притеснений свободных крестьян писцами помещичьими по так называемым патримониальным судам". И далее уже на основании этого Тургенев сделал вывод, что "нам нельзя брать пример в этом отношении с иностранцев" (I, 468).

В то же время в этой записке ясно выразилась и вера Тургенева в будущее России. И зиждилась она прежде всего на глубокой его убежденности в том, что "в русском народе нельзя не признать крепкого, живого, неразрушенного начала" (1,471).

"Пределы моей статьи, - писал он, - не позволяют мне входить в подробную характеристику русского крестьянина. Скажу только, что при ближайшем знакомстве с ним нельзя не оценить его сметливости, его добродушия, его природного ума" (I, 462 - 463).

Здесь же Тургенев впервые во весь голос сказал и о счастье "принадлежать русскому народу" (I, 472).

В записке "Несколько замечаний о русском хозяйстве и о русском крестьянине", фактически положившей начало деятельности Тургенева, направленной против крепостного права, сказалось влияние наиболее прогрессивных людей того времени, и прежде всего Белинского, чтением статей которого Тургенев увлекался все более и более.